"Нам срочно нужен план... Но я не верю, что какие-то изменения последуют..."
- И я не верю, - послышался тихий голос на другом конце провода.
- Элиезер! Правда вылезла на свет Божий. Ведь эту статью прочтут не только чикагские сионистки, которые от Израиля откупаются, а там хоть трава не расти. Не только наши мафиози, да советские старушенции, - те, что поехали как бы в эрец, а "завернули за угол", в Штаты или Австралию, и потому, из чувства легкой виноватости и, конечно же, "еврейской солидарности", любую критику израильских прохвостов считают "антиизраильской". Прочтут, намотают на ус и все те, кто дают миллионы на Израиль - у них голос есть. Буш прочтет, он тоже не безголос. Впервые выпустили правду без конвоя, безо всяких "Извините, любимые до слез". С другого конца провода донесся вздох: - Правда опоздала на жизнь, Дов1 Это сказал и о себе, и обо мне умный человек, я с ним согласен... Спасибо за красочный перевод. Статью я читал. Три недели назад. Но, все равно, спасибо... - И в телефоне ту-ту-ту. Отбой.
Дов положил трубку. Не выдержал - выругался:
- И Элиезера добили, воры! Слышишь, Нема! Как забредет в Израиль талант, хоть в чем талант, так его кулаком под вздох. Под плач Арика Шарона о еврейском гении, который, сука такая, ну, никак не желает жить на Святой земле. Господи, да как тут пустить корень, когда дустом выводят!.. Выпить хочешь? Помянем раба божьего Элиезера добрым словом... Ну, извини... Плеснул в свой бокал коньяку, выпил залпом. Поглядел на брата с хитроватым прищуром:
- Нет, ты скажи, Нема, нужно нам государство Израиль или нет?
- А где б ты был сейчас, орел, без еврейского государства? Гнил на тюремном погосте.
- И то правда, некуда деваться. На этом они, гниды, и жируют. Еще две-три таких статьи, как им отвертеться? Миру очки втереть, Бронфмана успокоить. Гистадрут, все равно, краюхи не отдаст, у любого инвестора большую половину отрежут: отдай - не греши! лопочут, суки, в оправдание: мы еще свой "изЬм" до крыши не довели. Кабланы, тем боле, туману напустят...
Неделю Дов не отходил от нового стана, вздохнуть некогда. В субботу поднялся рано. Включил радио. Комнату заполонил торжествующий голос диктора: завершена операция "Соломон", участвовало до полусотни самолетов. Более четырнадцати тысяч эфиопских евреев выхвачены прямо из-под носа наступавших повстанцев, которых, ради такого гуманного дела, Буш лично просил задержать наступление на Аддис-Абебу на одни сутки. Радио ликовало, Дов отправился в свой офис в приподнятом настроении. Вечером собрал за "королевским столом" всех знакомых. Даже Зайку с матерью не забыл, вытащил из недавно снятой для них квартиры. А Сашу не пригласил и Софочку тоже. Остальные все тут. И Элиезер, и профессор Аврамий. Пригубили коньячку, расселись полукругом вокруг телевизора. На экране черные мальчишки с белыми номерами на лбу. Их обнимают, поздравляют. Зайка в слезы, у Элиезера глаза горят. Зааплодировали, как в театре. Правда, когда вели плотно сбитую толпу эфиопов, окружив их веревкой, чтоб не разбрелись, Элиезер хмыкнул насмешливо: - Вот это абсорбция! Мечта рава Зальца...
Хорошо посидели. Пили и за эфиопов, и за израильских летчиков, которые провели блестящую операцию. Зайка играла на рояле "Иерусалим наш золотой", все подпевали с энтузиазмом.
На другой день, поздно вечером, позвонила Зоя, сказала Дову, что она из автомата и у нее только одна телефонная монетка - асимон..." Если можно перезвоните по телефону номер..." Тут же перезвонил, услышал тоненький голос:
- Мучает меня вот что, Дов. Почему надо было ждать последней минуты? Рисковать летчиками, выхватывать эфиопов чуть ли не из-под гусениц танков, задержанных Бушем. Я прочла, эту операцию начал еще Менахем Бегин много лет назад... А потом чего ж? Охладели к эфиопам? Выбирали выигрышный момент, мальчишек-эфиопов, подвиг своих летчиков, что б какой-то свой "ляп" провал, вранье царей схоронить поглубже? Прикрыть? Отвести внимание?
Дов задумался, повел плечами, будто налили ему за шиворот холодной воды.
- У тебя всё, девочка? - Положил трубку, лег на диван, сказал себе: Усекла, а? Может, и так... Прав Элиезер: статья в "Нью- Йорк Таймс", считай, уже забыта. Мир рукоплещет подвигу .. Царевна Шамаханская! Вот кого на смену шамирам. Господи, какую молодежь теряет несчастная Россия! Ах, какая деваха!
На столе, под пресс-папье, лежали два билета на концерт в иерусалимский Беньяней Аума. Иетуда Менухин, прощальный концерт. Позвонил Сусанне Исааковне. - Пойдете? Бери свою Зайку, приходи - билеты оставлю на контроле. В конверте для вас, лады?
Вечером, затосковав в одиночестве, тоже отправился на концерт. Купил еще один билет. Ждал Сусанну Исааковну с Зайкой до третьего звонка. Они не пришли...
Глава 7 (30)
"RAPE. НАСИЛИЕ."
Никогда у Софы не было такого хриплого страшного голоса. Она рыдала в телефонную трубку, повторяла бессвязно:
- С Зайкой-то... С Заинькой что случилось?! Она заперлась, не хочет никого видеть!
- Что случилось? Возвращается в Москву? - кричал Дов. -Схватила СПИД у зубного врача? Ну, что ты ни мычишь, ни телишься?! - Мучившая Дова уязвленность ("Отставной козы барабанщик...") вдруг прорвалась, он потом не мог себе этого простить: - Не пошла же она по объявлению "сопровождать" кого-то.
- Дурак ты старый! - взорвалась Софочка, обретая дар речи. -У тебя что на уме? Изнасиловали Заиньку!.. Что-что? Изнасиловали! Боимся, наложит на себя руки. Может быть, уже... Я минут десять барабанила в дверь обоими кулаками. Мертво! - И заплакала.
- Так откуда ты взяла?
- Сусанна Исааковна звонила Эли. Дов выскочил из дома, на ходу натягивая безрукавку и пытаясь застегнуть поясок на зеленых армейских шортах, в которых летом ходил на работу. Так и прыгнул в свой "пикап", не застегнув пояска.
Шоссе опять забито машинами. "Пробка". Где-то авария, что ли? Шоссе здесь было новым, обочины большие. Как в Штатах. Не раздумывая, Дов свернул на обочину и рванулся вперед, обгоняя ползущий впритык транспорт. И пяти минут не прошло, дорогу ему преградил полицейский автобус, мигавший тревожным синим огнем. Дов выскочил из машины, подбежал к пожилому полицейскому в черном кепи, невозмутимо поджидавшему очередного наглеца, для кого и закон не писан.
- Куда мчишь, летчик? - Полицейский офицер все оправдательные речи наглецов знал наизусть и не скрывал усмешки. Внимательно глядел на нарушителя, пока тот объяснял свое. Вдруг посерьезнев, сказал: - Если это, летчик, обычная хуцпа, ты сядешь в тюрьму. А пока за мной! - И поднес к губам микрофон.
Когда пробились сквозь заторы к новому жилому массиву, возникшему в предместьи Хедеры, туда подъехала, без огней и сирены, другая полицейская машина. Из нее вышли два офицера. Один из них - женщина в черной пилотке на голове, почти такая же молоденькая, как Зоя. Она достала из планшета опросный лист, узнала у Дова, кто он и в чем дело, и они поднялись на четвертый этаж, к дверям, пахнувшим свежей масляной краской.
Позвонили, постучали. Никто не ответил. Дов сказал, что он каблан, выстроил этот дом и что у него есть своя связка ключей от квартир.
Зоя заперлась изнутри в маленькой комнатке. Ключ остался в замке. Дов рванул дверь раз-другой. Зоя лежала на диване, уткнувшись лицом в подушку. Услыша голос Дова, подняла голову. Дов рванулся к ней.