— это когда альпенштоки начинают петь, как струны. Тут месье Дюпон мне крикнул: «Мальто, беги!». Я бросился в дальний конец машинного зала, но там дверь была заперта и я обернулся. Месье Дюпон все еще стоял возле генератора, и по всему телу его пробегали синие искры. Я закричал ему: «Скорее сюда!». И тут весь воздух в зале засветился фиолетовым светом. Знаете, как в неоновой трубке, только свет был фиолетовый… Свечение не дошло до меня примерно на метр!
— А Дюпон? — спросил я.
— Он бросился в мою сторону и вдруг замер. Он смотрел куда-то вверх, и вид у него был растерянный, удивленный. Он стоял в самом центре светящегося столба, но это его, похоже, не тревожило. И тогда…
Механик умолк, несколько мгновений колебался, и, наконец, выпалил, словно бросился в воду:
— И тогда я увидел призрачную фигуру! Она плыла по воздуху прямо к нему, и была почти такого же роста, как месье Дюпон. Он, должно быть, тоже увидел, потому что вытянул руки, словно хотел ее оттолкнуть, и закричал: «Нет! Нет!». Призрак коснулся его, и он упал. Вот и все!
— А потом?
— Потом я не знаю, что было. Я от страха грохнулся в обморок.
Мы вышли, оставив Мальте в медпункте. Инженер спросил меня:
— Ну что вы скажете?
— Скажу, что вы, наверное, правы: ваш механик просто ошалел от страха. Я не верю в призраки. Если Дюпон поправится, он нам сам расскажет, как это было.
Было уже пять часов утра, поэтому вместо того, чтобы вернуться домой, я зашел к доктору, взял там свой мотоцикл и помчался в больницу. Полю стало лучше, но он спал. До рассвета я просидел с доктором, которому не преминул рассказать фантастическую историю Мальто.
— Я его хорошо знаю, — заметил Прюньер. — Его отец умер два года назад от белой горячки, но сын, насколько мне известно, спиртного в рот не берет! Впрочем, все возможно.
Незадолго до рассвета сестра-сиделка предупредила нас, что Поль, видимо, скоро проснется. Мы немедленно прошли к нему. Он был уже не так бледен, сон его сделался беспокойным. Поль все время шевелился. Я склонился над ним и встретился с ним взглядом.
— Доктор, он проснулся!
Глаза Поля выражали бесконечное изумление. Он оглядел потолок, голые белые стены, затем пристально посмотрел на нас.
— Как дела, старина? — бодро спросил я. — Тебе лучше?
Сначала он не ответил, потом губы его зашевелились, но я не смог разобрать слов.
— Что ты сказал?
— Анак оэ на? — отчетливо проговорил он вопросительным тоном.
— Что?
— Анак оэ на? Эрто син балурем сингалету экон?
— Что это ты говоришь?
Я едва удерживался, чтобы не расхохотаться, и в то же время во мне нарастало беспокойство.
Он пристально поглядел на меня, и непонятный страх отразился в его глазах. Словно делая над собой отчаянное усилие, он проговорил наконец:
— Где я? Что со мной случилось?
— Ну вот, это уже лучше! Ты в клинике доктора Прюньера, который стоит рядом со мной. Ночью тебя поразила молния, но, похоже, все обошлось. Ты скоро поправишься.
— А тот, другой?
— Кто другой? Механик? С ним ничего не случилось.
— Нет, не механик. Другой, который со мною…
Он говорил медленно, как в полусне, с трудом подбирая слова.
— Но с тобой больше никого не было!
— Не знаю… Я устал…
— Не разговаривайте с ним больше, месье Перизак — вмешался доктор. — Ему нужен полный покой. Завтра или послезавтра, я думаю, он сможет вернуться к себе.
— Тогда я пойду, — сказал я Полю. — Буду ждать у тебя.
— Да, жди меня… До свидания, Кельбик.
— Какай я тебе Кельбик! — возмутился я.
— Да, правда… Извини меня, я так устал!
На следующий день ко мне заехал доктор.
— Пожалуй, будет лучше перевезти его домой, — сказал он. — Ночь прошла беспокойно, он все время звал вас: бредил, произносил какие-то непонятные слова вперемежку с французскими. Он твердит, что белые стены больницы — это стены морга Здесь, у себя, в привычной обстановке, он поправится гораздо скорее.
Старая экономка прибрала в спальне, и вскоре мы уже укладывали Поля на огромную, сделанную специально по его росту кровать. Я остался с ним. Поль проспал до темна, а когда проснулся, я сидел у его изголовья. Он долго рассматривал меня, потом сказал:
— Вижу, тебе хочется знать, что со мной случилось. Я тебе расскажу позднее… Понимаешь, это настолько невероятно, что я и сам не могу еще поверить. И это так изумительно! Сначала мне было страшно. Но сейчас, ах, сейчас!..
Он громко расхохотался.
— В общем, сам увидишь. Благодарю тебя за все, что ты для меня сделал. Я в долгу не останусь! Мы еще повеселимся в этой жизни, и ты, и я! У меня много замыслов, и ты мне наверняка понадобишься.