Они спускаются к отелю, где уже ждет полицейский, но не вчерашний, а другой, помладше. Мгновение Куницкий надеется, что он принес добрые вести, но полицейский лишь просит показать паспорт. Он тщательно переписывает данные, говорит, что Ягоду с малышом будут искать и на материке, в Сплите. И на соседних островах.
— Она могла идти по берегу, — объясняет полицейский.
— У нее не было денег. No money[21]. Всё здесь, — Куницкий показывает сумочку жены и вынимает оттуда кошелек — красный, расшитый бусинками. Открывает и показывает полицейскому. Тот пожимает плечами и переписывает их адрес в Польше.
— Сколько лет ребенку?
— Три, — отвечает Куницкий.
Они снова едут по серпантину на то место, день обещает быть жарким и ясным засвеченным словно фотопленка. В полдень с нее исчезнут все изображения. Куницкому приходит в голову, что хорошо бы поискать сверху, с вертолета, ведь остров совершенно гол. Еще он думает о чипах, которые вживляют животным, перелетным птицам, аистам и журавлям, а людям почему-то нет. Вот бы каждому такой чип, ради нашей же безопасности — тогда через Интернет можно было бы отслеживать каждое движение: пути передвижения, места отдыха, плутание. Скольких смертей удалось бы избежать! Куницкий представляет себе картинку на мониторе: вычерчиваемые людьми цветные черточки, сплошные линии, пунктиры. Круги и эллипсы, лабиринты. А может, бесконечные восьмерки, неудачные, внезапно прерванные спирали.
Приводят собаку, черную овчарку, дают ей понюхать свитер Ягоды, лежавший на заднем сидении. Пес обследует землю вокруг машины, потом идет по тропинке между оливами. Куницкий вдруг оживляется: вот, сейчас все выяснится. Люди бегут следом за собакой. Овчарка замирает там, где Ягода с малышом, видимо, остановились по нужде, хотя никаких следов не видно. Пес стоит, довольный собой. Но этого мало, пес! Где люди, куда они пошли?! Овчарка не понимает, чего от нее добиваются, но идет дальше, медленно, в сторону, параллельно шоссе, удаляясь от виноградников.
— Значит, она пошла вдоль дороги, — думает Куницкий, — должно быть, по ошибке. Может, вышла на шоссе дальше и ждала его в нескольких сотнях метров отсюда? Но ведь он сигналил — неужели она не слышала? А дальше что? Может, кто-нибудь их подвез, но раз они не появились в пансионе, то куда этот кто-то мог их увезти? Кто-то. Смутная, расплывчатая фигура, широкие плечи. Мощный затылок. Похищение. Оглушил и спрятал в багажнике? Потом на пароме перевез на материк, теперь они в Загребе или Мюнхене, а может, еще где-нибудь. Но как ему удалось провезти два тела через границу?
Но тут пес сворачивает к протянувшемуся наискосок от дороги заросшему оврагу, длинному кремнистому пролому, сбегает по камням вниз. Там начинается старый заброшенный виноградник, совсем небольшой, они видят каменный дом, напоминающий киоск, под старой шиферной крышей. Перед дверью лежит кучка сухой виноградной лозы — видимо, ее собирались сжечь. Овчарка кружит вокруг дома, потом возвращается к двери. Однако домик, как ни удивительно, заперт на висячий замок. Ветром к порогу нанесло щепок. Сюда явно никто не заходил. Полицейский смотрит в грязное окошко, потом раскачивает его, сильнее и сильнее, наконец высаживает. Все заглядывают внутрь, в ноздри бьет вездесущий тухлый морской запах.
Шумит рация, собаке дают попить, снова велят понюхать свитер. Теперь овчарка трижды обегает дом, возвращается на дорогу и нерешительно идет к голым, лишь кое-где поросшим сухой травой скалам. С обрыва видно море. Там стоят остальные спасатели. Лицом к морю.
Собака теряет след, бежит обратно, наконец ложится посреди тропки.
— То je zato jer je po noći padala kiša[22], — говорит кто-то по-хорватски, и Куницкий без труда понимает, что речь идет о ночном дожде.
Появляется Бранко, приглашает его на поздний ланч. Полиция остается на месте происшествия, а они едут в Комижу. Почти всю дорогу молчат. Куницкий догадывается, что Бранко, вероятно, не знает, что сказать, да еще на чужом языке, по-английски. Ну и ладно, так даже лучше. В ресторане на берегу моря они заказывают жареную рыбу, собственно, это не ресторан, а кухня, которую держат знакомые Бранко. Все тут его знакомые, они даже чем-то похожи друг на друга — более резкие черты лица, словно бы исхлестанные ветром, племя морских волков. Бранко наливает Куницкому вина, уговаривает выпить. Сам тоже залпом опрокидывает стакан. Сам платит по счету. Раздается звонок.