Карлос недовольно скривился.
– Послушай, я ничего подобного не имел в виду. Просто не знал, как еще это назвать. Говорю тебе, я смертельно боялся слова «любовь».
– И поэтому обманул меня...
Он усмехнулся.
– Милая, я обманывал прежде всего себя. Уцепился за первый же попавшийся предлог – твою возможную беременность, чтобы привязать к себе тебя и Дороти.
Кэрри подняла на мужа счастливые глаза. Наконец исчезли все сомнения – он ничего больше от нее не скрывает!
– Я так тебя люблю! – воскликнула она.
– А я тебя.
– Скоро вернутся мама и папа, – сказала Кэрри.
– Не вернутся. Сегодня они ночуют в городе, в гостинице.
– Как так? – Кэрри изумленно заморгала.
– Я ведь уже был здесь вчера, пока ты гуляла с Дороти, – как ни в чем не бывало признался Карлос. – Твои родители пригласили меня в дом и устроили перекрестный допрос. Кажется, мой рассказ их вполне удовлетворил. Они посоветовали мне заехать сегодня вечером, когда их не будет дома, но побоялись, что нам с тобой не хватит времени...
– Не могу поверить... мама с папой и словечком не обмолвились! – выдохнула Кэрри.
– Я понимал, что наше с тобой сражение может затянуться надолго, и предложил им переночевать в гостинице...
– Выгнал их из собственного дома?! – сердито воскликнула Кэрри. – Да они ни разу в жизни не останавливались в гостиницах!
– Знаю. – Карлос улыбнулся. – Твоя мать, помнится, едва меня не расцеловала – она всю жизнь мечтала узнать, похож ли настоящий гостиничный номер на те, что показывают в кино.
– Ну ты даешь! Переманил их на свою сторону...
– Тогда мы квиты. Потому что ты переманила на свою сторону мою мать.
– Что ты такое говоришь...
Вместо ответа Карлос запустил руки в ее рыжие кудри и притянул Кэрри к себе. Губы их слились, и Кэрри мгновенно забыла, о чем шла речь.
– Как ты прекрасна! – прошептал он, на миг оторвавшись от ее сочных, припухших от поцелуя губ. – Когда я вспоминаю, что едва не потерял тебя, то содрогаюсь от ужаса.
– Я тоже тебя люблю, – простонала она, вцепившись руками в плечи мужа в бесстыдном желании как можно сильнее и жарче выразить свою любовь.
Иные слова были не нужны: взявшись за руки, они направились в спальню. Обмениваясь жаркими поцелуями, торопливо сорвали друг с друга одежду. Любовь их, казалось, приобрела новое измерение: теперь между ними не осталось ни подозрений, ни непонимания. Они соединились не только телами, но и душами, воистину, по слову брачного обряда, превратившись в единое существо.
– Так что ты говорил про свою мать? – спросила Кэрри много-много вечностей спустя, когда они лежали, сплетя руки, утомленные и счастливые.
– Она приехала в Нью-Йорк специально, чтобы извиниться за все, что тебе наговорила. Случайно услышанный разговор между тобой и Лоттой открыл ей глаза и на тебя, и на нее. Когда она узнала, что тебя со мной нет, сперва пришла в ужас, а потом прочла мне целую лекцию о том, как надо обращаться с женами. Послушай, зачем ты рассказала ей о моих дурацких словах?
Кэрри невольно улыбнулась.
– Видишь, в конце концов это пошло нам на пользу.
– Никогда себе не прощу, – Карлос вздохнул, – что отпустил тебя на виллу одну. К сожалению, моя мать любит драматические сцены...
– Ты ничего ей обо мне не рассказал...
– Теперь она знает все. Я целый день потратил на рассказ о тебе: пару раз ее пришлось приводить в чувство, зато теперь она видит в тебе спасительницу, избавившую меня от когтей распутницы, а семью Виэйра – от позора. – Он весело улыбнулся. – А когда она узнала, что ты берешь уроки испанского, окончательно убедилась, что я тебя не заслуживаю.
– Откуда ты узнал?! – воскликнула Кэрри и простонала: – Ах да, я забыла их отменить!
– Ничего страшного. Когда позвонила твоя преподавательница, я сказал ей то же, что и слугам: у твоих родных неприятности, тебе пришлось срочно уехать. О том, что ты можешь и не вернуться, я им, разумеется, не говорил – о таком мне и подумать было страшно.
– Ничего бы не случилось, расскажи ты мне правду о своей помолвке...
Смуглое лицо Карлоса помрачнело.
– Я боялся, что ты перестанешь мною восхищаться, – смущенно признался он.
– Почему?
– Ты видела во мне какого-то героя, идеального мужчину. А измена невесты, да еще такая... Когда ты смотрела на меня, в твоих глазах сияли звезды; я боялся, что, когда ты узнаешь правду, эти звезды погаснут.
– Значит, тебе нравилось, что я тобой восхищаюсь?
– Конечно, – серьезно ответил Карлос.
– Звезды по-прежнему здесь, – прошептала Кэрри, обвив его руками.
Да, теперь она знала, что ее великолепный, неотразимый, сексуальный, восхитительный муж несовершенен, что и он умеет страдать, бояться и совершать ошибки. Знала – и за это любила его еще сильнее.
– Я без ума от тебя, любовь моя. Лишь бы эти звезды никогда не погасли!
– Никогда, – пообещала Кэрри.
Карлос устремил на нее чудный взор золотистых глаз, и, глядя на него, Кэрри с особой ясностью поняла, о каких «звездах» он говорил. Сейчас она видела в глазах мужа такой же звездный свет – лучистое сияние любви.
А потом Карлос прильнул к ее губам, и звезды превратились в пылающие костры страсти...
Больше Кэрри ничего не боялась. Ни о чем не сожалела.
И знала, что так будет всегда.