— Эй, красавчик! — крикнула размалеванная проститутка, махая алым платком. — Да-да, ты. Не хочешь поразвлечься?
Агент улыбнулся и посмотрел на нее. Нет такая страшная, но все равно отталкивающе потасканная. Слишком яркая косметика, слишком бесстыдно вваливается грудь и развязанного корсета. Когда-то этого бы хватило, но столетия сделали Агента привередливым. Он улыбнулся и крикнул:
— Сколько берешь, милая?
— Тридцать яремов, сладкий и я вся твоя!
Агент пошарил по карманам и, сделав вид что не нашел денег, скорчил недовольную мину.
— Прости, красавица, мое сердце сегодня покорил ик… ром!
Проститутка фыркнула и принялась обрабатывать следующего прохожего. Мирное веселье, но Агент ожидал бури. Чтобы избежать бунта на время праздника, местные магнаты пообещали рабочим убрать все станки и машины, и даже начали выносить их из цехов. Пустые обещания — как только Меньшиков и свита уедут в Санкт Питенбург, машины вернуться, а военные получат приказ «стрелять на поражение».
Агент свернул с улицы, скользнул под мост и двинулся вдоль старой канавы, обруливая нагромождения пустых ящиков и бочек. Фонари горели ярко, тем рождали лишь более глубокие тени в переулках. Агент свернул за угол мрачно хмыкнул, глядя на стальные решетки забора, отделяющие Соборный округ от городских кварталов. Стоящие на страже громилы не видели его.
— Эй, дерьма кусок! Ты че тут трешься, а?
«Дьявол!»
Агент обернулся и заметил в темноте три пары воспаленных глаз. Пропитые, кривые физиономии, бычьи шеи, грязная, заплатанная одежда. Грабители, явно поджидающие зевак, считающих себя в безопасности у ворот Соборного округа.
— Че молчишь, кусок дерьма? Язык проглотил?
Бандиты загоготали. Агент мрачно ухмыльнулся и вытащил из кармана темно-синий, каменный глаз. Он, конечно, мог бы подраться с ними на ножах, но не мог позволить себе умереть, или залить одежду кровью.
«Я никого не хочу убивать. Но, если стоишь на пути, я тебя с него уберу, так или иначе»
— Я сказал сюда и…
Агент поднял каменный глаз и надавил пальцами на шершавые края. Они не успели даже вскрикнуть. Дымящиеся, искаженные тела — тоже проблема, но, если будет двигаться быстро, заметет следы. Запах жженой плоти и дерьма свербел в носу. Агент убрал глаз и вновь покосился на стражников ворот.
«Умный в гору не пойдет».
Соборный округ охраняли великолепно. Стрелки на крышах, постоянные патрули, гомункулы, медленно бредущие по черным аллеям, под строгим надзором каменных Великих. Даже мышь не проскочит. Но, к несчастью для них, агент мог быть куда тише и незаметнее самой хитрой крысы. Миновав заграждения он на миг остановился у фонаря и, сосредоточившись, щелкнул пальцами, заставив оранжевый огонь окраситься в темно-пурпурный. Лишь избранные могли видеть такое пламя. Для стражей оно останется прежним.
Миновать охрану Великого Собора оказалось сложнее, пришлось почти на отчаянный риск и перехватить одного из стражей. Агент схватил его за горло и резко сжав, лишил сознания. Затем раздел и, напялив серые одежды, поспешил в Собор. Теперь у него оставалось не больше двадцати минут. Если все пойдет по плану — этого более чем достаточно. Эхо в громадных коридорах ужасающе, но агент ступал абсолютно бесшумно и невероятно быстро. Результат столетий упорных тренировок.
Миновав еще несколько сонных кордонов, агент, наконец, добрался до заветной двери. Ловко вскрыв замок, он проник в кабинет Логариуса. В темноте гобелены и статуи казались живыми, пахло плесенью, бумагой и нафталином. Агент не зажигал свечи, полностью полагаясь на внутреннее зрение.
— Так, где оно? — прошептал он, обыскивая каждый дюйм комнаты. — Вот!
Агент достал из-под стола черный, метровый ящичек и немного повозившись, вскрыл замок. Взгляд упал на черную, будто сама бездна поверхность неизвестного металла. На рукоять, покрытую зловещими рунами. Уродливый клинок источал ауру потустороннего ужаса и мощи.
— Ах ты сукин сын, — прошептал агент. — Значит, это правда. Эрцгерцог будет в ярости.
За спиной едва слышно скрипнула половица. Агент резко развернулся и вскинул сжимающую каменный глаз ладонь. Сверкнула неяркая фиолетовая вспышка, но выстрел прошел в молоко. Резкий удар в запястье вышиб артефакт из руки Агента. Тот отскочил и выхватил свинорез. Жуткая серая маска с клювом выскочила из тьмы, неся смерть. Он едва увернулся от удара наотмашь и, отскочив, встал в боевую стойку. От незнакомца пахло духами и кровью, перья на одеянии поглощали тусклый лунный свет.
Агенты стояли друг напротив друга в боевых стойках, поигрывая лезвиями кинжалов.
— И кто же ты такой? — спросила Ворона.
Агент не ответил и бросился в бой. Сверкнули лезвия, кинжал царапнул по маске, Ворона ловко увернулась от колющего выпада и ткнула незнакома в живот, но тот успел увернуться. Клинки мелькали во тьме с пугающей скоростью, пот стекал по вискам бойцов. Вдруг Ворона резко отскочила и, пропустив выпад незнакомца, всадила нож ему в живот. Теплая кровь хлестанула на руку. Он застонал.
— Хороший выпад, — болезненно прошептал Агент. — Ты из Испании?
— Назови имя, или я выпотрошу тебя. Медленно, — зло прошипела Ворона, проворачивая кинжал. — Пока что ты можешь выжить.
— Зови меня мистер Д… — Агент резко бросился в атаку, не обращая внимания на распарывающий живот клинок. Эйлин Ворона пораженно вскрикнула, перехватила руку агента, но тот ловко перебросил кинжал и обрушил на нее град колющих ударов. Кишки его вывалились, кровь хлестала на пол, но он колол снова и снова. В живот, в пах, в печень, под ребра, пока Ворона, застонав, не рухнула на пол.
Агент покачнулся, в глазах плыли черные круги от боли и кровопотери. Он опустил взгляд на исчезающее тело Вороны.
— Вот те раз, — прохрипел он и рухнул на пол.
Дверь с грохотом открылась и в кабинет ворвались Палачи. Свет ламп озарил комнату.
— Какого дьявола?! — крикнул Альфред, глядя на огромное пятно крови на полу. Ее было столько, что, казалось, здесь развернулась настоящая бойня. На столе архиепископа лежал раскрытый ящик с пугающим клинком. Палач аккуратно захлопнул его и осветил лужу свежей крови.
— Что за чертовщина? — нервно спросил Палачь Дерек Кнси, крепко сжимая рукоять «Колеса Логариуса».
— Будь я проклят, если знаю, Дерек, — прошептал тот, поднимая с пола каменный глаз. — Будь я проклят, если знаю.
***
Сознание принесло боль. Перри обнаружила себя в келье, на кровати. Из окошка пробивался тусклый лунный свет, на старом столике плясал огонек одинокой свечи. Охотница лежала ничком, укутанная в два шерстяных одеяла, теплых, но мокрых насквозь. Во рту стоял гадкий, омерзительный привкус тлена, соседствующий с такой сильной сухостью, что не получалось глотнуть.
— Ш-ш, все хорошо, — послышался голос Лены. Та сидела на маленьком стульчике у изголовья кровати, сжимая в руках влажную тряпочку. На лице привратницы читалось немое сочувствие.
— Что случилось? — еле прохрипела Перри.
— Обряд… завершился, — коротко ответила Лена. — Госпожа Фиба велела мне сидеть и ждать твоего пробуждения. Как себя чувствуешь?
Перри закрыла глаза и сосредоточилась на ощущениях. Все тело ломило, внизу живота жгло и тянуло, в голове будто плавала иголка.
— Воды, — простонала Перри.
— Конечно, — Лена взяла кружку и прислонила к губам охотницы. Перри сделала несколько жадных глотков и тут же судорожно закашляла, когда вода попала не в то горло.
— Прости, я должна сообщить герцогине что ты проснулась, — сказала Лена и, резко встав со стула, двинулась к выходу.
Перри не остановила ее и болезненно уставилась в потолок. Мокрые одеяла противно давили, не смотря на открытое окно в келье было душно. Охотница судорожно вздохнула и, сделав нал собой усилие, скинула одеяла и села на кровати, свесив ноги. Ступни коснулись ледяного пола, подарив немного резкую, но все же приятную прохладу.