— Не хотите поплавать? — спросил Иван, удовлетворенный Ирининым молчаливым восхищением.
— Я без купальника, — просто ответила она, даже не удивившись непривычному для себя отсутствию скованности. — А что, сюда только из сада можно попасть?
— Почему? Изнутри тоже есть дверь. Но ее не сразу различишь в темноте. А вы сходите, переоденьтесь в купальник. Если я вас смущаю, то могу уйти. Кстати, сварю кофе, пока вы плаваете. Ну, как?
— С удовольствием. А вода не очень холодная?
— Попробуйте.
Ирина подошла к лестнице, ведущей в воду, сняла шлепанцы, спустилась на пару ступенек.
— Ой, какая теплая. Чудо!
Она оглянулась на Ивана и перехватила его затуманенный взгляд, изучающий ее ноги. Внезапно рассердившись на это откровенное разглядывание, она резко добавила:
— Не знаю, стоит ли идти сюда одной. Лучше я подожду, когда проснется Аленка.
Сказав это, она быстро пошла к стеклянным дверям, сквозь которые виднелись фруктовые деревья, усыпанные созревающими плодами.
— Ирина, — он догнал ее у самых дверей и положил свою ладонь поверх ее руки, державшейся за массивную ручку, — не убегайте так быстро.
Тяжело дыша, он взял ее за плечи и развернул к себе лицом.
— Иринушка, — прерывающимся голосом заговорил он, — ты даже не знаешь, что я не сплю все это время, с тех пор как увидел тебя.
— С трудом верится, что вы не спите, — спокойно усмехнулась она, пытаясь освободиться от его рук. — У вас вполне цветущий вид.
— Это от природы я такой красный, как морковка, — грустно улыбнулся он. — Я знал, что мое признание не тронет тебя. Неужели ты любишь этого грубого кабана? Он не стоит и мизинца на этой маленькой прекрасной ножке.
Вдруг он бухнулся на колени и погладил пальцы ее ног. Ирина отступила назад.
— Не надо, Иван, поднимитесь. Это же смешно в конце концов.
Он грузно поднялся и, несмотря на сильное смущение, нашел силы прямо посмотреть ей в глаза.
— Ирина, ты сейчас убедишься, что я ничего не хочу скрывать от тебя, что я до конца откровенен. Пойдем со мной!
— С меня довольно экскурсий, — жестко сказала она. — И сюрпризов.
— Всего на секунду. Больше я не буду навязывать тебе свое присутствие. Я очень прошу.
Она поддалась на уговоры — уж слишком жалким он показался ей, униженным и оттого искренним. Они вернулись к парадному крыльцу, вошли в дом. Иван открыл дверь своей спальни, жестом пригласил Ирину следовать за ним. Ирина шла с двойственным чувством, боясь, что это коварная уловка с его стороны. Она покосилась на огромную, застеленную атласным покрывалом кровать, но Иван держался на расстоянии, всем видом показывая добрые намерения. На стене висел плоский плазменный телевизор. Иван взял пульт, нажал несколько кнопок. На экране отобразилась знакомая картинка — бассейн в виде грота.
— Что это? — холодно спросила Ирина.
— Это скрытая видеокамера.
— Значит, первоначальным твоим замыслом было…
— Признаюсь, была такая мысль. Но тебя нельзя обманывать. Ты не такая…
— …как все? — насмешливо закончила она его стандартную фразу.
— Нет, то есть да. Дьявол! Я давно не был таким бестолковым мальчишкой. Тебе я не могу врать. Именно с тобой хочется быть лучше, понимаешь?
— Понимаю, но ничем не могу помочь.
Она вышла из спальни, оставив его наедине с разбитыми вдребезги мечтами.
Обедали в летнем ресторане с видом на Дунай. Сергей Владимирович выглядел уставшим и слегка подавленным. Он односложно отвечал на вопросы Ивана, избегал Ирининых взглядов, делая вид, что увлечен едой. Но Ирина заметила, что ест он без аппетита, через силу заставляя себя проглатывать суп с клецками. Зато Алена уплетала и суп, и шницель, и рогалики с ореховой начинкой с такой ненасытностью, что мать начала опасаться за ее самочувствие во время речной прогулки.
— Уф! Вкуснятина! — вытирая рот салфеткой, вздохнула Алена и откинулась на спинку стула. — Дядя Ваня, вам повезло родиться в таком месте. Правда же, мама? Живи себе и жуй всякие галушки, да рогалики с кнедликами. Лафа!
— А ты переезжай сюда, — серьезно сказал Иван, метнув прищуренный взгляд на Ирину.
— Боюсь, что скоро тебе надоест в этом маленьком городе, — вмешался Дубец, — снова потянет на родные просторы.
— А мне нравится путешествовать, — беспечно щебетала Алена. — Я бы все время переезжала из одной страны в другую. Зиму, например, проводила бы в Швейцарии или в Австрии, весной отправилась бы в Париж, летом хорошо и здесь, в Словакии, а осенью поехала бы сначала в Италию, а оттуда — в Нью-Йорк.