— Как это?
— Только вы меня не выдавайте. А впрочем, наплевать. Я уже другую работу подыскала. Там и платят больше, и спокойнее, чем здесь. А Чурилин, мне кажется, приторговывает себе в карман. Вместо корпоративных интересов свои личные удовлетворяет. Он и клиентов прикормил. Те же материалы и оборудование, короче всю номенклатуру продает и от компании, и от себя. По-моему, оформил какую-то липу с индивидуальным предпринимательством или фиктивное ЧП, не знаю, и через них проталкивает сделки.
— Но это очень серьезное обвинение, Софья Натановна.
— А кто говорит, что это детский сад? Конечно, серьезное. Боюсь, что не поймать его с поличным. Скользкий этот Чурилин, умеет прикрыться бумажками. Его не переделать, только выгнать отсюда можно, да и то непросто. Они друзья со школы, с Меньшиковым-то.
— Неужели об этом никто не догадывается?
— Ну, почему не догадываются? Александру Федоровичу даже анонимки кто-то писал про чурилинские махинации. Это мне по секрету Таня, наша секретарша, шепнула.
— Не поверил?
— В том-то и дело, что нет. Правда, был крупный разговор. Татьяна слышала, как они матерились в кабинете директора. Но потом выпили по сто граммов коньяка и помирились.
— У Чурилина кто в непосредственном подчинении?
— Маркетологи, завскладом, кладовщики, водители, экспедиторы, грузчики. Много народу.
— И все ему лично преданы?
— Не без этого. Особенно завскладом Кучков, свой в доску. Он и директора-то в упор не видит, когда в офис приезжает. Чурилин для него царь и бог.
— Рука руку моет — так говорят в подобных ситуациях.
— Вот-вот.
— Но ведь финансовые документы не просто подделать. Кстати, почему у вас в штате нет зама по финансам?
— Эти функции поделили между собой Меньшиков и Чурилин. Короче, базар-вокзал. Нет, я точно отсюда сбегу, пока дело до суда не дошло. Мне ведь порой Чурилин такие бумаги подсовывает… А что делать? Подписываю. Раз директорская подпись стоит.
— А вы не пробовали возмутиться и раскрыть директору глаза?
— Нет. Признаться, я побаиваюсь чурилинской шайки. Мало ли? У меня семья, дети. Что я могу одна?
— Ладно, спасибо, что просветили. И все-таки Меньшикову надо помочь.
— Вот вы и возьмитесь. Вы человек новый, вам и карты в руки. Вам, насколько я поняла, доверили разработку новых путей развития компании? Так ведь?
— Да.
— Так предложите первым этапом новую штатную единицу — финансового директора, который возьмет под контроль все сделки, да вообще все, что связано с денежными потоками. И Чурилин будет у него под контролем.
— Нет, от Чурилина надо избавляться, как от дурной болезни.
— Даже так? Ну тогда бог вам в помощь. Вы смелая женщина, Ирина Дмитриевна!
Троллейбус мягко шуршал колесами по нагретому сентябрьским солнцем асфальту. С недавних пор эти поездки стали для Ирины небольшой отдушиной в ее безрадостной жизни. Она усаживалась на переднее сиденье, к окну, чтобы никто в салоне не мешал любоваться городским пейзажем. Маршрут от офиса до станции метро пролегал по старой части города, где проходила эта улица — предмет ее тайной страсти. Ирина ждала появления улицы, как будто та была живой, и даже мысленно разговаривала с ней. На первый взгляд ничего особенного в ней не было — обычный архитектурный разнобой, чередование русского классицизма, модерна и сталинского ампира. Но ей нравилось, что каждый дом имел свое лицо и свой характер: одни улыбались причудливо изогнутыми перилами балконов, другие чопорно кивали фронтонами с геральдической лепниной, третьи озорно подмигивали окнами-арками. Самым же драгоценным, чем привлекала улица-чародейка, была шеренга старых кленов. Исторгающие свет, лучезарные кроны этих принцев городских аллей радовали взор, очищали душу. Ирина, сдерживая рвущиеся наружу эмоции, «беседовала» с кленами:
— Ну что, довольны? Дождались своего часа? Ах вы, кудесники! На бал собрались? То-то я смотрю: обычные накидки защитного цвета сменили на роскошные мантии. Увы, быстро кончится веселье, придут моросящие дожди, задуют ветры, сорвут ваши дивные одежды. И упадет это золото под ноги прохожим, усталым, безразличным к вашим стонам и тихим жалобам. Примите же мою любовь и сожаление!