– Почему меня сразу не убили?
Девушка лишь пожала плечами.
– Переодевайся, – снова скомандовала она.
– А дальше что?
– Мы пройдёмся по дому, и я введу тебя в курс дел.
Моё желание покинуть эту тесную и душную комнатушку ужасно велико, поэтому я быстро сбросила с себя свои ободранные вещи и надела, как оказалось, точно такие же штаны и футболку, как и на моей собеседнице.
– Очень оригинально, – скептически заметила я, глядя на свой внешний вид.
– Это наша униформа, – равнодушно ответила девушка. – Иди за мной.
Мы вышли из комнаты и дышать сразу стало немного свободней.
Оказавшись в большом темном коридоре, девушка пояснила, что сейчас мы находимся на нижнем этаже. Здесь расположены камеры, типа той, в которой находилась я. Как правило, в таких комнатах могут держать либо провинившихся, либо новых сотрудников.
– А ниже ещё есть какие-то помещения? – В моей голове всплыли воспоминания о моих пытках в этом доме, и тогда все происходило явно в каком-то подвале.
– Да, ниже есть подвал, но я не была там ни разу, ответила девушка, поднимаясь по лестнице вверх.
– А как я могу тебя называть?
Девушка подняла вверх правую руку и показала мне запястье с цифрой:
– Одиннадцатая.
Поднявшись на этаж выше, я остановилась и облокотилась на лестничные перила.
Моё дыхание сбилось, а голова кружилась. Похоже, что у меня ещё совсем мало сил.
– Извини, я слишком быстрый темп взяла, забыв, что ты ещё совсем слаба, – виновато произнесла одиннадцатая.
Я попросила её сделать паузу для передышки, и уже через минуту мы шли по коридору первого этажа.
Здесь гораздо больше солнечного света, и стены выкрашены в светлый цвет, поэтому атмосфера намного приятнее, чем этажом ниже.
Как пояснила мне одиннадцатая, на первом этаже находится крыло обслуги – кухня, спальни работников и другие подсобные помещения, а также крыло со столовой, гостиной и главным входом.
– А что находится выше? – задала я вопрос, когда мы проходили мимо лестничного пролёта.
– На втором и третьем этажах живёт хозяин. Соваться туда нельзя, только если необходимо убрать или обслужить, но я не думаю, что тебя поставят горничной, – скептически добавила моя собеседница.
– Это почему же?
– Ты же изгой, а значит бунтарка и потенциальная опасность. Никто не знает, что у тебя на уме.
Я не могла не согласиться с одиннадцатой. Поэтому решила промолчать.
– Мы зашли в небольшую комнатку, в которой лишь помещался большой прямоугольный стол и расставленные по периметру стулья.
– Здесь едят работники, – одиннадцатая ответила на мой немой вопрос.
– Сейчас мы с тобой перекусим и пойдём на улицу.
В комнату зашла полненькая женщина лет пятидесяти. Мне она напомнила поросёнка – коротенькие ножки, сужающиеся к низу, тучное тельце, отсутствие шеи и слегка задранный к верху нос.
– О, у нас новенькая, – писклявым тоном заговорила она, с грохотом поставив на стол кастрюлю.
– Что у нас на обед? – Одиннадцатая, словно ребёнок, заглянула в емкость с едой, но женщина тут же ударила её по рукам и закрыла крышку.
– Мы уже все поели. – Поросёнок явно был недоволен, что ей заново пришлось накрывать на стол. Она с грохотом небрежно бросала перед нами алюминиевые миски и приборы. Затем, открыв кастрюлю, что-то пробубнила себе под нос и вышла из комнаты.
– Ненавижу её, – прошептала Одиннадцатая, наливая мне в миску то ли суп, то ли кашу. Пойло выглядело не очень аппетитно, но мой изголодавшийся желудок моментально отозвался на запах куриного бульона.
– Мы можем выйти на улицу? – вытирая рот тыльной стороной ладони и отодвигая от себя пустую миску, поинтересовалась я.
– Нет, у тебя период адаптации, – отрезала Одиннадцатая и встала из-за стола.
– Адаптации? Что это значит? – недоумевала я и бросилась догонять девушку, которая уже практически вышла из столовой.
– Все очень просто, – наконец-то она остановилась и повернулась ко мне. – Мы смотрим, как ты приживаешься. У тебя есть неделя. Через неделю я и ещё три работника дома подадут отчёт Кристофу, – где-то я уже слышала это имя. – И тогда твоя судьба решится.
Я не стала уточнять, что именно меня ждёт, если я не подойду им как работник. "Из этого дома тебя вынесут только мертвой" – эта фраза Одиннадцатой отчётливо отпечаталась в моей памяти.
– И чем я буду заниматься эту неделю? – Я сейчас мало что понимала. Мое тело все ещё ныло от боли и усталости после побоев. А мозг часто отключался, поэтому периодически речь Одиннадцатой уплывала от меня.