- Быть забитой насмерть - это не просто умереть, - упорно повторила Нелли, уперевшись взглядом в стол.
- Хватит, ба, - твердо сказала Юлия. - Мы уже свое отплакали. И никто не гарантировал легкой смерти нам с тобой.
- А как ты собираешься жить? - спросила Нелли, поднимая на нее глаза, в прошедшее после похорон время они почти не виделись.
Вопрос Нелли, вызвал у полковника желание затронуть тему сватовства, но он понимал неуместность этого и посмотрел на Нелли молча, отметив, что она сильно похудела за эти девять дней и, несмотря на постигшее ее горе, выглядела лучше и моложе лет на десять в своем черном траурном наряде.
- Я собираюсь жить так же, как и жила, - сказала Юлия. - Только лучше. Мамочка не была ангелом, и ты это знаешь.
- Все равно... - начала Нелли.
- Да, - перебила ее Юля. - Все равно, она не заслужила такой смерти.
- Все мы заслуживаем свой судьбы, - осторожно заметил Жоржик.
- У кого? - насмешливо спросила Юлия. - У того, кто ломает ее кулаками? Кто судит? Да пусть он горит в огне!
- Каждый сам себе и судья, и палач, - сказал Жоржик, - поэтому мы и горим в огне, - он разлил в рюмки, - даже если и сжигаем других. Выпьем, земля ей пухом.
Они молча, выпили.
- Ба, переезжай в эту квартиру, - сказала Юлия. - Она вдвое больше твоей. А свою продай и реши свои денежные вопросы.
- Ты хочешь жить со мной? - удивилась Нелли.
- А с кем нам еще жить? - усмехнулась Юля. - Ты знаешь, что после твоей мамы остались золото и бриллианты? - спросила Нелли.
- Это не золото и не бриллианты, - отмахнулась Юлия. - Это подделки, которые она покупала, продавая все настоящее.
- Бедная девочка, - Нелли вдруг расплакалась. - Вся ее жизнь...
- Не надо, ба, - оборвала ее Юлия. - Она прожила такую жизнь, какую хотела. Это была хреновая жизнь, но она ни у кого не спрашивала разрешения. И правильно делала.
- Ты очень на нее похожа, - сказала Нелли, вытирая слезы.
Юлия промолчала.
- Хорошо быть на кого-то похожим, - сказала Вальтро. - А на кого похожа я?
- Ты похожа на Жоржика, - улыбнулась Юля.
- А на кого похож Жоржик? - хохотнул Жоржик, но быстро осекся, вспомнив где находится и дернул себя за бороду. - Каждого из нас запускают в этот мир в автономной капсуле, даже если мы и помним тех, кто нас запустил. А тех, кто запустил нас, запустили точно так же. Не надо плакать, - он повернулся к Нелли. - Мы все - искры в пустоте и гаснем в одиночестве, даже если и летим рядом, наши судьбы отличаются только длительностью горения.
- Неправда, - сказала Юлия. - Мы не искры. Мы - звездное небо. А звезды не гаснут. Звезда может умереть, но ее свет будет вечно лететь через Вселенную.
- Ты хорошо запомнила уроки физики, - осторожно ухмыльнулся Жоржик.
- Она хорошо знает то, что ты уже забыл, - сказал полковник, - радость жизни.
- Кто тебе сказал, что я не знаю радостей жизни? - возмутился Жоржик. - Я просто помню, что мы находимся на поминках.
- Хватит поминать, - твердо сказала Юлия. - Моя мать была безалаберной, не слишком умной и бывала злобной с похмелья. Но она никогда не была занудной. Она сейчас летит где-то там, - Юлия махнула рукой вверх. - И смеется над всеми нами. Знаешь, как она смеялась над тобой? - Юлия повернулась к Нелли.
Нелли насупилась.
- Могу себе представить.
- И над тобой, - Юлия повернулась к Жоржику. - Она называла тебя старым козлом, который может достать носом только до Неллиного пупа, а все остальное делает бородой.
Жоржик надулся, начал багроветь и вдруг взорвался таким хохотом, от которого звякнули стекляшки на люстре.
- Я не верю тебе, - сказал он, вытирая слезу. - Ты сама это придумала, у Полины не хватило бы ума на такую шутку.
- Полина живет во мне, - сказала Юлия. - Только лучше, веселее и умнее. Хватит меня поминать. Я не хочу больше водки, я хочу шампанского, мы все еще успеем наплакаться над собственной жизнью.
- Ну, раз так оборачиваются дела, - медленно сказал полковник, - то я хочу сделать заявление. Сегодня утром, внутренний голос указал мне положить в карман вот эту вещь, - он выложил на стол маленькую коробочку синего бархата. - Вообще-то, я покупал эту вещь, чтобы штурмовать Юлию. Вообще-то, я понимал всю неуместность такого жеста в данных обстоятельствах. Но мой подлый внутренний голос убедил меня воспользоваться шансом и утешить маленькую девочку, горько плачущую на поминках матери. Теперь я понимаю всю несоразмерность своих притязаний. Теперь я понимаю, что если здесь кто-то и нуждается в утешениях, то это не Юлия. Поэтому я прошу утешить меня, мой камень выпал из-за пазухи и отбил мне ноги, - он повернулся к Нелли. - Пожалуйста, примите от меня эту вещь, - он открыл футляр. - Не обижайте меня, этот камень настоящий, не поддельный.
Нелли неожиданно всхлипнула.
- Он не налезет ни на один из моих пальцев.
- Налезет, если лизнуть палец, - сказал полковник.
Он взял левую руку Нелли, лизнул ее и легко надел на ее безымянный палец кольцо с бриллиантом.
ГЛАВА 29.
- Бетховен сказал однажды: "Тот, кто поймет мою музыку, никогда больше не будет несчастен", - сказал Жоржик. - Когда я смотрю на вас, я начинаю понимать музыку Бетховена.
Вальтро и Юлия лежали у бассейна, Жоржик сидел рядом с ними под деревом, покуривая травку, с Гретой, лежащей у его ног.
- Будда был счастливым принцем, счастливым мужем и счастливым отцом, - сказал Жоржик, - пока не узнал, что в мире существуют несчастья. А когда он узнал об этом, он стал несчастным и был таким, пока не обнаружил, что все несчастья - это иллюзия, которой мы сами себя окружаем. Но, обнаружив это, он увидел, что счастье - это такая же иллюзия. И что же сделал Будда, когда возвестил об этом людям, а?
Жоржик хитро прищурился.
- И что же он сделал? - спросила Юлия.
- Он перестал протирать задницей подстилку из травы куша и вознесся на небо, вот, что он сделал, - Жоржик поднял коричневый палец, - потому что нельзя быть живым, не будучи счастливым, и нельзя быть счастливым, не будучи несчастным. Вот, что имел в виду великий Бетховен, - смерть, потому что он понял музыку жизни.
- Чтобы понять это, не обязательно два часа курить травку, сидя под деревом боддхи, - расхохоталась Юлия. - Невозможно жить, не имея хоть капли кайфа, а за всякий кайф надо расплачиваться. А если ты не хочешь платить, тогда сваливай на небо, где нет ни воздыханий, ни похмелья и где муравьи не кусают тебя в жопу.
Жоржик поперхнулся дымом и выпучил глаза.
- Слава Аллаху, - сказал он, прокашлявшись, - который сподобил меня посидеть у ног твоей мудрости. Ты разбрасываешь, как использованные прокладки, то, на что мне и Будде понадобилась вся жизнь.
- Она их не разбрасывает, - заметила Вальтро, - она их дарит тому, кто способен это оценить.
- Между моей жопой и землей нет прокладки из травы куша, - расхохоталась Юлия, - а у Будды не было дополнительной дырки, через которую такая мудрость влетает моментально.
Жоржик смотрел на них обеих плавающими глазами, ощущая, как его сердце кровоточит блаженством, и по его лицу растекалась медленная улыбка.
Вечером пришел полковник с шампанским. С тех пор, как для него стали иметь значение вкусы Юлии, на его вверительных грамотах было написано "Мом", он сменил короны на лилии и сам теперь старался пить меньше виски. Впрочем, вкусы Жоржика не покинули сферу интересов полковника и, тесно соприкасаясь с его собственными, просто переместились в задний карман.
Жоржик не поспешил на стук в калитку - ее открыли Вальтро и Юлия вместе и, окинув их взглядом, полковник заметил:
- Где-нибудь, не в такой богатой стране, мне пришлось бы заплатить фунтов двести за такое зрелище.
- Мы щедрые, - рассмеялась Юлия, - и возьмем с вас намного больше, но позже.
Позже они сидели за столом под китайским фонариком, укрепленным на дереве, и полковник расплачивался за гостеприимство рассказами из туго набитого приключениями кошелька своей жизни.