Бегущие по мирам

Наталья Колпакова Бегущие по мирам

Глава 1 Исчезновение девушки-мечты

Девушку эту Макар приметил еще на «Белорусской». Потому и выскочил на поверхность на ненужной ему кольцевой. Повлекся за чудесным видением – на эскалатор, через турникет... Как ослик за морковкой. Глупый ослик, вечно забывающий, что ему никогда ничего не светит. Пора бы, кажется, усвоить: его удел – мрачно жевать чертополох и философствовать о том, что «все ведь не могут»... Но Макар – по младенческой своей непоседливости, плохо вяжущейся с внешностью аспиранта-перестарка, – то и дело выходил из роли мизантропа Иа, наживая синяки и шишки. Больше ничего пока не нажил. Однушка в Химках и та от родителей досталась. Работы стабильной нет, семьи тоже... Гуляй – не хочу!

Когда Макар подходил к вестибюлю станции, его мысли приняли именно это направление и устремились по иссохшему руслу, как поток в половодье. Потому что девушка была... Как небо в середине осени, когда давно пора бы грянуть холодам и слякоти, а вот стоит последнее нежное тепло, и тихо, и несколько кленовых листьев, светящихся собственным светом, еще держатся на замерших ветвях... Как сполохи пламени в огромном окне троллейбуса, зимой, ранним черным вечером, в сильную стужу: люди ждут обреченно, а рядом жгут мусор в огромных баках, и пламя – как песня протеста... Как самая вкусная еда – все равно что: свежий эклер, гречка с салом, пломбир в шоколадной крошке, мамин лимонный торт – лишь бы с дикого голода и в теплой кухне. Господи, бывает же такое! Прямая, сильная, решительная, со сдвинутыми детскими бровками, она рассекала толпу, как отменно сработанная яхта. Мелькнул четкий, чуть старомодный профиль (никакой пикантной курносости, никаких припухших губ). А потом рванувший следом Макар видел только переливчато-светлый «хвост», хлопающий хозяйку по лопаткам при каждом шаге.

В дверях Макар предсказуемо застрял в толпе и долго барахтался, порыкивая от нетерпения. А прекрасная незнакомка уходила. В проеме двери мелькнула золотистая макушка, показавшаяся бедному Макару осиянной божественным светом. Выскочив наконец из вестибюля, он тут же уперся в синюю туалетную будку, завертел головой. Над ним возносилась на полнеба сумрачная стена. Налево нырял подозрительный проход. Людской поток, не теряя ни капли, устремлялся вправо. Все верно, там привокзальная площадь. Она уезжает? Были у нее вещи? Ну же, думай, вспоминай! Напряженно размышляя, Макар несся по воле потока: в сторону от площади, прочь от вокзала, мимо череды ларьков, дребезжащих автоматов, бабулек с ведрами цветов. В какой-то момент он почувствовал, что людская река ни при чем. Он знал, куда идти, где ее искать, словно девушка-мечта сама вела его за собой.

Прекрасная принцесса и ее верный рыцарь. Сюжет в его жизни не новый. И никогда, в полном соответствии с канонами мировой литературы, ничем хорошим это не кончалось. То ли принцессам не хватало благородства, то ли рыцарь был вовсе не рыцарь, а раб, недостойный великого чувства. В общем, не везло ему с прекрасными незнакомками... Но эта! Мама дорогая, она же другая совсем, она... она настоящая. Не только по внешности, но вся. Он видел: эта девушка не светилась отраженным светом его быстро вспыхивающего чувства, она лучилась сама. Иначе почему он не заметил больше никого в переполненном метро, будто остальные были просто тенями? И откуда этот тянущий холодок у него в сердце, как если бы она прошла его навылет, оставив остывать на сквозняке? И тревога...

Тут он нашарил взглядом незнакомку и с облегчением выдохнул. С ней ничего не случилось, она никуда не делась, просто здорово оторвалась. Макар с усилием ввинчивался в толпу, цепляясь за каждого встречного, а она двигалась сквозь нее с легкостью солнечного зайчика. В низкой тяжелой арке прохода под мостом она сбавила шаг. На ходу скинула с плеча рюкзак, вытянула что-то радужно-переливчатое, легче стрекозиного крылышка, ловко обернула вокруг бедер. Стащила резинку с «хвоста», и освобожденные волосы рассыпались по спине, заиграли солнечными бликами. Под мостом было грязновато и сумрачно. Вразнобой грохотала музыка из нескольких ларьков сразу. Темные фигуры копошились у расстеленных одеял, где что-то поблескивало внавалку. Макар увидел, как еще одно просторное, бьющееся на ветру полотнище опустилось на светлую макушку, прикрыв волосы и плечи, заметил сильную ловкую руку, поправившую покрывало – на запястье брякнул массивный браслет, – и...

И это было все. Больше он ее не видел, она исчезла прямо у него на глазах, на расстоянии нескольких шагов. Исчезла мгновенно, словно проглоченная воздухом.

Глава 2 Скверное продолжение неудачно начатого дня

День не задался с самого начала. Все валилось из рук, а что не валилось, то шло наперекосяк. Начать с того, что она проспала. Она, Алёна, предприимчивая деловая женщина, счастливая обладательница холодной головы, мастер точного расчета! Сколько себя помнила, она была очень дисциплинированным человеком и гордилась этим. Ей даже будильник не требовался, вымуштрованный организм сам отлично знал, когда хозяйке нужно проснуться. И вот на тебе! Она вскочила оттого, что солнце лизало лицо, протиснув жадный язык сквозь пластинки жалюзи. А значит, уже не меньше девяти. По ее меркам, бесстыдно поздно. Солнце успело добраться до подушки и порядком там похозяйничало. Алёна села в постели распаренная, взлохмаченная, отвратительно потная и с головной болью. Небывалое дело! Всякому уважающему себя человеку известно: то, что содержится в порядке и подвергается должной нагрузке, никогда не подводит. Голову она упражняла энергично, мозги функционировали, что твой компьютер. Чему болеть-то? Наверное, тепловой удар.

Следующий удар поджидал в ванной: отключили воду. Всю. Душ отменялся. Хорошо еще, в чайнике нашлось немного воды: полстакана на чистку зубов да на чашку кофе. Вялая и злая, Алёна брякнула джезву на плиту и выползла на балкон за выстиранной юбкой. Дальше неприятности посыпались все разом, как гречка из порванного пакета. Юбка оказалась мокрым-мокра, а вещь была особенная: длинная, до щиколоток, правильного кирпичного цвета, с шитыми золотом цветами по подолу. Очень солидная, внушающая доверие вещь! Там, куда она собиралась, даже младенец знает, что торговке в кирпичном, коричневом, охряном, ржаво-красном можно верить – достойная женщина, лишнего не соврет. А что взамен? Мини-платьица и топики-футболочки даже не обсуждались. В голубом сарафане ее бы попытался снять первый встречный, а за отказ поволок прямиком к судье. Все зеленые оттенки, которые шли ей упоительно и потому преобладали в гардеробе, – только для нобилей. Черт, черт!

А идти надо. Накануне Алёна опробовала очередную беспроигрышную комбинацию... И снова продулась вдрызг. Можно, конечно, месяц не есть. Оно даже к лучшему, а то вон ляжки стали совсем неактуальные. Но платежи за квартиру, Интернет и телефон, но взносы по кредиту за нормальную газовую колонку, но приют для шнауцеров, где на ее обеспечении состояло уже двое усатых бедолаг...

Конечно, кофе, пока она причитала на балконе, удрал из джезвы и разбежался по всей плите. Алёна перелила остатки в чашку и вперила взор в сверкающую поверхность, обезображенную бурыми лужами. Свинство! Выпила, морщась, как кошка, перекипевшую бурду. Плита выглядела как миниатюрная плаха. Брр... В предчувствия Алёна не верила, как не верила ни в НЛО, ни в головную боль и ни во что другое, чего не видела и не испытывала самолично. Ну не было у нее пресловутой женской интуиции, и все тут. Наверное, интуиция поставлялась вкупе с женскими же, в поговорку вошедшими, истеричностью, иррациональностью и беспомощностью. А это все не про нее. Но необходимость доверять приметам была многократно установлена эмпирическим путем. И Алёна – без всякой иррациональности, с холодным умом! – исполняла перед серьезными предприятиями ритуалы собственного измышления, брала важные предметы только левой рукой и временами заглядывала в онлайновый «Ицзин». Бурые пятна, будившие нехорошие ассоциации, – это было скверно. И солнце в морду, и юбка... Сигнал, признала Алёна. Но упрямо решила следовать плану.

Распахнув дверцы гардероба, она надолго застыла. Гардероб был старинный, бабушкин, тою тоже унаследованный, так что по возрасту вполне тянул на музейный экспонат. Но отлично пригнанные массивные двери по-прежнему гладко ходили в петлях и захлопывались плотно, как поджатые с неудовольствием губы. Гардеробу стыдно было за легкомысленную начинку, которой молодая наследница нафаршировала его нутро. Алёна любовно огладила отполированную дверцу с бордюром сочной плодово-цветочной резьбы и погрузила руки в барахло. Отвергла несколько вариантов, приемлемых лишь на первый взгляд. Остановиться пришлось на темно-оливковых портах в спортивном стиле. Порты – решение сомнительное, но они хотя бы мешковатые. Может, сойдет за дикарку из горной долины. Опять же цвет северный, овцеводческий. Для горожанина горец-овчар – сама простота, дитя природы. Честную цену за свой товар она в таком виде не получит. Но хотя бы взашей другие торговки не погонят: кто ж такую простофилю за конкурентку сочтет? Прикрыть штаны широким переливчатым парео в охристых тонах, и ладно. Теперь пояс из медных блях с дырочками, низанных на кожаные плетеные ремешки. Удобная нынче мода: можно вырядиться истым чудиком, а никто и глазом не моргнет – этностиль! И браслет... Где браслет?