- Ну и как ты собираешься попасть в эту обитель, интересно мне знать?
- Вполне возможно, что есть какие-нибудь лазейки… - Неуверенно начал лис, - Надо походить вокруг, может, что и найду…
- Ага, приоткрытую дверцу с ковриком у порога и надписью «чёрный вход», - не унималась я.
- У тебя есть какие-то другие предложения? – взорвался лис и уставился на меня.
Я лишь улыбнулась в ответ, и мимолётный гнев растаял на рыжей морде.
- Ты явно что-то скрываешь! – проговорил Ник, потрясая указательным пальцем у меня перед глазами, и укоризненно закончил, - Говори, что знаешь!..
- Боб. Боб Енотович, мой сокамерник.
- Старый облезлый вояка на пенсии? – хохотнул лис, - Чем он может нам помочь? В своём ли ты уме! – продолжал смеяться Ник.
- Слушай, в камере енот рассказал мне свою историю, когда служил тотемом в секретной организации, и похвастался, что до сих пор хранит чип, благодаря которому может попасть в храм, когда душа пожелает!
От удивления лис прижал уши, но тут же с усмешкой сказал:
- А вы, я смотрю, неплохо подружились, - подмигнул он.
- Можешь даже не ревновать – старые еноты не в моём вкусе, - проговорила я и направилась к лестнице.
Покачав головой, Ник последовал за мной…
Допив одним глотком чай, он нацепил брошенную на кресло кобуру, и недовольно буркнул:
- Сначала нам придётся вернуться в участок.
Я удивлённо глянула на него, стаскивая окровавленный свитер. Лис отвёл взгляд и, продолжая говорить, отвернулся:
- Только там мы сможем пробить по базе его адрес.
Нацепив на себя волчью рубашку, я схватила рюкзак и поинтересовалась:
- На такси поедем?
Лис оглянулся через плечо и, достав из кармана брюк ключи от машины, проговорил:
- Малышка уже не так резва, как в былые времена, но, тем не менее, на ходу. Думаю, она с удовольствием вызовется нам помочь, - Ник натянул плащ, и мы вышли во двор.
Вновь меня окружил этот знакомый с детства запах разнотравья и отцветающего жасмина. Ник закрыл дверь, мягко щёлкнул замок, и, махнув следовать за собой, он юркнул в кусты жимолости, буйно разросшейся за домом. Пройдя несколько метров в колючей и цепляющейся за волосы темноте, я оказалась на полянке, где широким деревянным сарайчиком прятался гараж. Подъезд к воротам густо зарос репейником и крапивой. Высоко подняв лапы, лис пробирался через норовящие ужалить кудрявые кустики и через пару минут уже распахивал настежь просевшие от времени тяжёлые двери, то и дело застревающие в поросшем травой гравии.
Если честно, я ожидала увидеть в гараже всё что угодно – от ржавого «пикапа» до какого-нибудь голубого «запорожца», но, откопав фонарь в сваленном у выхода хламе, Ник осветил дремлющий бог знает сколько автомобиль, и я ахнула.
Его «малышка» представляла собой открытый «Плимут» 60-х годов, ярко отливающий красным в лучике света, исходившим из лапы лиса. Круглые фары глядели на меня не менее удивлённо, и машинка улыбалась решёткой радиатора.
- С ума сойти! – вновь прошептала я.
Ник с наслаждением от моего нескрываемого восторга переводил взгляд с меня на автомобиль. Я подошла ближе и коснулась гладкой и холодной поверхности капота. Не в силах оторвать руку и сделав пару шагов вдоль крыла автомобиля, я поглядела на лиса, чувствуя, как горят мои глаза.
Отложив потухших фонарь, лис взобрался на водительское сиденье.
Я, бережно коснувшись ручки, приподняла её и, открыв дверцу, уселась рядом. Ник повернул ключ зажигания, и «малышка» ободряюще рыкнув, а затем, как-то сконфуженно кашлянув, ровно замурлыкала, потаённым в своих недрах мотором. Лис коснулся большой круглой кнопки на слегка подсвеченной зелёным цветом панели, и из динамиков тихо послышалась ненавязчивая и как будто бы согревающая мелодия, напоминающая рок-н-ролл.
Ник включил фары, и перед нами предстали дебри вымахавшей за лето сорной травы, мягко покатившись, автомобиль легко подмял под себя репейник и осоку. Выехав на дорожку, лис прибавил скорости и уже смелее надавил на педаль газа. За окном простиралось озеро, дом у которого так впечатлил меня своим уютом…
Четверть часа спустя мы выехали с разъезженной колеи на ровную асфальтированную дорогу и стрелой помчались на пульсирующие вдалеке огоньки мегаполиса.
В городе было спокойно и тихо. Сонно моргали светофоры, шелестели в осеннем ветре тополя и единственный встретившийся нам одинокий прохожий, барс в тёмном пальто, неспешно брёл по краю тротуара, мечтательно разглядывая белеющие в небесах облака.
Подкатив к зданию полицейского участка, не сложно было догадаться, что дела здесь обстоят совсем иначе – на парковке, мигая синим и красным, толпились несколько десятков патрульных автомобилей, а вращающаяся стеклянная дверь то, скрывала, то выталкивала уставших и немного угрюмых зверей в полицейской форме.
- Думаю, это не займёт много времени, - прошептал лис и выскользнул из автомобиля…
В вестибюле было также суетно, как и днём, яркие лампы освещали неутомимо мечущихся зверей: кто разносил стопки дел, телеграмм и справок, кто вёл очередных задержанных, крепко скрутив их лапы за спиной…
Я чувствовала усталость Ника, как и свою, но ощущение того, что даже самая на первый взгляд незначительная, упущенная вскользь, минутка может фатально сказаться на всех нас и обернуться неисправимой трагедией, подталкивала меня время от времени, и я, вздыхая и хмурясь, шла за ним следом.
- Ниик! – Толстяк встретил нас у справочной стойки и крепко обнял лиса.
Не дождавшись ответа, он продолжил:
- Представляешь, только мы с Хрюдом по-настоящему расслабились, как поступило тревожное сообщение о том, чтобы все сотрудники прибыли в участок на совещание!.. – басом рассмеялся он и хрипло ругнулся, - Тараканьи дети!.. У зверя выходной, он идёт отдыхать, собирает друзей, а тут – на тебе – «всем быть в центральном участке не позднее трёх часов утра»!
- С чего бы это предпринимать такие отчаянные сборы? – Ник пытался стряхнуть с себя нещадно застилающую всё окружающее дремоту.
Бегемот таинственно и немного театрально огляделся по сторонам:
- Слишком много сегодня поступило граждан, находящихся в состоянии транквилизации. Те, что прибыли вечером, уже оклемались, но ведут себя крайне агрессивно, а тех, что мы приняли ближе к полуночи, всё ещё, пялясь в стенки камер, не проявляют никаких признаков сознательности, - прошептал Толстяк, округлив глаза.
Лисий хвост нервно дёрнулся.
- Сколько подобных случаев было зарегистрировано? – спросил он и, вооружившись ручкой, деловито достал блокнот, окончательно сбрасывая с себя подступающий сон.
Бегемот, судорожно пролистав зажатые в лапах бумаги от начала до конца, вынул торчащий за ухом карандаш и, что-то черкнув на листке, отрапортовал:
- Шестьсот восемьдесят три задержанных, инспектор! – вытянувшись по струнке, а затем, склонившись к рыжему уху Ника добавил, - за два с половиной часа.
Глаза лиса округлились, а Толстяк, заметив моё присутствие, обаятельно улыбнулся и продолжил, - Как поживает мадмуазель? – он уставился на меня карими глазами и добавил, склонившись чуть ниже, - Старый лис не донимал вас своими навязчивыми глупостями?
От Толстяка чуть заметно несло какой-то фруктовой наливкой.
- Отставить разговорчики! – лис был глубоко погружён в свои размышления…
- Ах да, Ник, а куда ты так поспешно смылся из бара хорьков? Мы, значит, только пришли и, увидев знакомую мордашку, поспешили на встречу, а ты в два прыжка исчез из вида…
- Из вида я не исчез, это во-первых, - перебил его лис, записывая что-то в свой блокнот, - во-вторых, было неотложное дельце, - пробормотал он, на мгновение глубоко задумавшись, - И я люблю пробежаться немного перед сном. Это, наверное, в-третьих, - Ник дружелюбно улыбнулся бегемоту и, взяв меня за руку, направился к лестнице на второй этаж, где располагался его маленький кабинет.