— Что доказывает правоту Дейва, — продолжал Рик. — Иначе с чего бы этому Полокову покушаться на жизнь полицейского?
— Отправляйся в Сиэтл, — сказал Брайант, — но ничего им не говори. Я все устрою сам. Послушай… — Он встал из-за стола, подошел к Рику и остановился перед ним с серьезным выражением лица. — Если во время проведения теста один из его людей не пройдет…
— Этого не может быть, — сказал Рик.
— Несколько недель назад я разговаривал с Холденом точно так же, как с тобой, на эту же тему. Он думал примерно то же, что и я. Я получил меморандум от русских. Он был спущен всем полициям мира и планет-колоний. Группа психиатров из Ленинграда сделала следующее предположение. Они предлагали применить новейшие методы составления психопрофиля личности — то есть, другими словами, тест Войт-Кампфа — к группе тщательно отобранных лиц шизоидных и шизофренических типов, их пациентов, а именно тех, кто имел симптомы «понижения аффекта». Ты об этом слышал.
— Это то, что измеряет наш тест, — сказал Рик. — Проблема эта не нова. Она возникла с того момента, когда мы впервые столкнулись с появлением андроидов, выдающих себя за людей. Полиция опирается на вывод известной вам статьи Лури Кампфа «Ролевое блокирование у шизофреников последней стадии». Кампф сравнивал снижение способности к сопереживанию у душевнобольных с внешне сходной, но в основе своей…
— Ленинградские психиатры, — резко перебил Рика Брайант, — считали, что некоторые больные могли бы провалить тест Войт-Кампфа. Если бы вы испытывали их во время выполнения задания, то приняли бы за андроидов. Ошибка была бы обнаружена слишком поздно, когда все они были бы уже мертвы.
Он замолчал, ожидая ответа Рика.
— Но все эти люди, — начал Рик, — находились бы в…
— Да, в специальных учреждениях, — согласился Брайант. — Они не смогли бы функционировать в обществе нормальных людей, не смогли бы скрыть того, что они серьезно больны психически. Хотя болезнь могла обостриться внезапно и никто не обратил бы внимания. Вот что могло бы случиться…
— Один шанс из миллиона, — сказал Рик.
Но он понимал, куда гнет Брайант.
— Дейва особенно беспокоил этот новый тип андроидов «Узел-6», — продолжал Брайант. — Розен уверял нас, что тип новых усовершенствованных андроидов «Узел-6» может быть выделен с помощью стандартной процедуры психопрофилирования. Теперь мы вынуждены — и мы знали, что так будет, — самостоятельно проверять это. Этим вы и должны заняться в Сиэтле. Вы понимаете, что неудача чревата двумя тяжелыми последствиями. Если вам не удастся выявить всех гуманоидных роботов из представленных на испытание, то, значит, у нас нет надежного инструмента для анализа и мы никогда не найдем тех, кому уже удалось бежать. Если же тест идентифицирует испытуемого человека как андроида…
Брайант раздвинул рот в ледяной улыбке.
— Ситуация сложится щекотливая, хотя даже люди Розена не разгласят публично эту новость. Нам придется сидеть сложа руки, и как долго — неизвестно. Мы, конечно, проинформируем русских, те сообщат в Ленинград. В конечном итоге это просочится в печать. Но к тому времени мы, возможно, разработаем новую шкалу тестирования.
Он снял трубку видеофона.
— Итак, за дело! Возьмите служебный кар и заправьтесь на нашей станции.
Поднявшись, Рик сказал:
— Могу ли я взять с собой записи Дейва Холдена? Я хотел бы просмотреть их в дороге.
— Давайте подождем испытаний, — сказал Брайант.
Тон его странным образом был лишен сочувствия, и Рик Декард отметил это.
Когда он посадил аэрокар Департамента полиции на крышу здания ассоциации Розена в Сиэтле, увидел, что его встречает молодая женщина: черноволосая, стройная, глаза закрыты модными пылезащитными очками. Она подошла к кару, руки ее были глубоко засунуты в карманы яркого полосатого пальто. На маленьком лице с резкими чертами застыло выражение сердитого отвращения.
— Что случилось? — спросил Рик, выйдя из кара.
— Я не знаю, — несколько уклончиво сказала девушка. — Что-то насчет тона, которым с нами говорили по телефону. Не важно.
Она вдруг протянула руку. Он машинально пожал ее.
— Меня зовут Рейчел Розен. А вы, кажется, мистер Декард?
— Это была не моя идея, — сказал он.
— Но вы официально представляете Департамент полиции Сан-Франциско, который не верит, что наша организация служит общему благу.
Она внимательно смотрела на него из-под длинных черных ресниц, видимо, ненастоящих.
— Гуманоидный робот подобен любой другой машине — он очень быстро превращается из благодеяния в опасность. В качестве благодеяния он не входит в сферу наших интересов, — сказал Рик.
— Но как опасность, — продолжила Рейчел Розен, — сразу привлекает ваше внимание. Это правда, мистер Декард, что вы охотник за андроидами?
Он неохотно пожал плечами и кивнул.
— Значит, вы без труда рассматриваете андроида как неживой кусок материи, — сказала девушка, — и с легкостью отправляете его «на покой», как вы говорите.
— Вы уже отобрали для меня группу испытуемых? — спросил он. — Я бы хотел…
Он замолчал, потому что вдруг увидел животных, принадлежащих ассоциации.
Он подумал, что, конечно, мощная корпорация может себе это позволить. Более того, где-то в глубине души он ждал чего-то подобного. Позабыв о девушке, он медленно подошел к ближайшему вольеру. Он уже чувствовал их запах, несколько запахов нескольких существ, стоявших, сидевших или, вот как тот енот, спавших.
Он никогда в жизни не видел настоящего енота. Он был ему знаком только по стереофильмам, которые показывало телевидение. Почему-то пыль нанесла по этому виду такой же тяжелый удар, как и по птицам, из которых почти никто не выжил, за исключением некоторых. Рик автоматически выудил из кармана свой потрепанный экземпляр каталога Сидни и отыскал раздел «Енот».
Цены, естественно, были напечатаны курсивом. Подобно першеронам, в данный момент на рынке не имелось свободных для продажи экземпляров ни за какие деньги, каталог Сидни просто регистрировал цену последней продажи енота. Цифра была астрономическая.
— Его зовут Билл, — сказала из-за спины девушка. — Билл-енот. Мы приобрели его всего лишь в прошлом году у одной компании.
Она показала на охранников, которых Рик заметил только сейчас. Глаза охранников, вооруженных автоматами — легкими скорострельными моделями марки «шкода», были устремлены на Рика с той самой секунды, когда он посадил на крышу свой кар. «А ведь на каре, — подумал он, — стоят ясные опознавательные знаки полиции».
— Крупнейший производитель андроидов, — сказал он задумчиво, — вкладывает прибыль в животных.
— Посмотрите на сову, — сказала Рейчел Розен. — Сейчас я разбужу ее для вас.
Она направилась к большой клетке, в центре которой стояло засохшее, но ветвистое дерево.
«Сов не существует, — хотел сказать Рик, — так нам говорили до сих пор».
В каталоге они числились, как «вымершие» — мелкий шрифт, значок-буква «В» на всех страницах. Пока девушка шла к клетке, он проверил — нет, не ошибся.
«Сидни никогда не ошибается, — сказал он себе, — и нам это известно. Ведь нам больше не на что полагаться».
— Она искусственная, — сказал он.
Он вдруг понял, в чем дело. Разочарование было нестерпимо острым.
— Нет, — сказала она.
И улыбнулась.
Он увидел, что у нее мелкие ровные зубы — так же белы, как черны ее глаза и волосы.
— Но Сидни… — начал он.
Он попытался показать ей каталог, чтобы доказать это.
— Мы у Сидни ничего не покупаем, — перебила девушка, — и у других зооторговцев тоже. Все, что мы приобретаем, мы приобретаем у частных охотничьих партий, и цены не оглашаются. Кроме того, у нас есть наши собственные натуралисты. Сейчас они работают в Канаде. Там еще остались относительно довольно обширные леса — предположительно уцелели мелкие животные, а иногда и птицы.
Он долго стоял, рассматривая сову, которая дремала на своем насесте.
Тысячи мыслей проносились в его мозгу, тысячи мыслей о войне, о тех днях, когда начали падать с неба совы. Он помнил, он был еще мальчишкой, когда обнаружилось, что все виды животных начинают вымирать, вид за видом. И газеты сообщали об этом — сегодня утром вымерли лисы, в следующий раз — барсуки. Пока люди не перестали читать эти бесконечные сообщения.