Филип К. Дик
Бегущий по лезвию бритвы
От переводчика
Фильм, основанный на романе Ф. Дика «Мечтают ли андроиды об электрических барашках?», — а также некоторые позднейшие издания этого романа — имел название «Bladerunner», переведенное в русском кинопрокате как «Бегущий по лезвию бритвы». Этот перевод совершенно неверен и сохранен здесь только в дань традиции. Слово «Bladerunner» придумано писателем А. Нерсом как заголовок одного из его рассказов и обозначает в этом рассказе подпольного торговца, снабжающего хирургическими инструментами («лезвиями», «клинками») подпольных же врачей, не могущих получить их по легальным каналам.
Режиссер фильма Р. Скотт купил у А. Нерса авторские права на название «Bladerunner» и использовал его как оперативный псевдоним охотника на андроидов Рика Декарда; в таком контексте оно однозначно переводится как «Вонзающий лезвие». Однако невозможно себе представить столь громоздкий оперативный псевдоним, и название фильма следовало бы перевести как-нибудь вроде «Ликвидатора», махнув рукой на всякие «лезвия» (к слову сказать, в таком значении «лезвие» восходит к тексту из «Махабхараты», где говорится, что йогический путь к спасению узок, как остро отточенное лезвие, — и имеет именно этот смысл в романах С. Моэма и И. Ефремова с одинаковым названием «Лезвие бритвы»).
Бегущий по лезвию бритвы
Окленд
Вчера умерла черепаха, подаренная в 1777 году путешественником капитаном Куком вождю аборигенов острова Тонга. Ей было почти двести лет.
В столице Тонга Нуку, в садах Королевского дворца, опочило животное, именуемое Ту’ималья.
Народ Тонга считал это животное одним из своих вождей, для ухода за ним были назначены специальные смотрители. При случившемся несколько лет назад лесном пожаре оно ослепло.
Согласно сообщению Радио Тонга, скелет животного Ту’ималья будет передан Новой Зеландии для экспонирования в Оклендском музее.
1
Пенфилдовский генератор настроений разбудил Рика Декарда звонким, радостным всплеском электричества. Привычно удивленный неожиданным, безо всяких предупреждений, возвращением из царства сна в мир реальный, Рик спрыгнул с кровати, одернул радужную, под стать своему утреннему настроению, пижаму и сладко, с хрустом потянулся. На соседней кровати его жена Айран разлепила светло-серый тоскливый глаз и тут же со стоном его захлопнула.
— Ты ставить будильник своего «Пенфилда» на слишком низкий уровень, — сказал Рик. — Давай я немного прибавлю, тогда ты проснешься и…
— Не суйся в мои настройки. — Рик совсем уже ожидал услышать продолжение: «Не мешай мне спокойно умереть», однако так далеко Айран не пошла. — Я не хочу просыпаться.
Он сел на краешек ее кровати, наклонился и начал терпеливо объяснять:
— При достаточно сильном импульсе ты будешь рада, что проснулась, в том-то вся и штука. На уровне «С» он превзойдет защитный порог бессознательного нежелания просыпаться, вот как, скажем, у меня.
Рик добродушно — он неизменно ставил свой будильник на «Д», а потому просыпался буквально распираемый любовью ко всему окружающему — потрепал ее по бледному, как пасмурный рассвет, плечу.
— Держи свои копешные грабки при себе, — поморщилась Айран.
— Я не коп, — сказал Рик: в нем поднималось не предусмотренное программой раздражение.
— Ты еще во сто раз хуже, — сказала Айран, все так же не открывая глаз. — Ты — наемный убийца на подхвате у копов.
— Я в жизни не убил ни одного человека. — Его раздражение быстро переходило в прямую враждебность.
— Ну да, — саркастически усмехнулась Айран. — Только бедных андиков, а они не в счет.
— То-то ты мгновенно растряхиваешь все мои премиальные на первую, что попадется, дребедень. А ведь можно было бы немного по-откладывать и купить вместо этой электрической подделки, что пасется у нас наверху, настоящего, живого барашка. Электрический фалшак — и это при том, что я год за годом вкалываю как проклятый, имею вполне пристойное жалованье плюс премиальные и все, до последнего цента, несу в дом!
Завершив эту тираду, Рик резко встал и направился к пульту своего «Пенфилда» с намерением набрать либо подавление таламической активности (чтобы быстро приглушить его гнев), либо стимуляцию ее же (и завестись до такой степени, что появится шанс переорать эту стерву).
— Давай, давай, — сказала совсем уже проснувшаяся Айран. — Увеличивай свою склочность, и я тогда сделаю то же самое. Я выведу ее на максимум, и ты получишь такой скандальчик, перед которым все наши прежние склоки — просто нежное воркование. Набирай, набирай, а уж за мной-то не заржавеет.