— Чего ты так растерялась? — рассмеялся Дориан. — Будто ты никогда не знакомилась с людьми.
Адель натянуто улыбнулась в ответ.
— Знакомилась, конечно. Но это всегда усложнялось правилами светского общества, где о себе нельзя слишком много говорить…
— Да, дурной тон. Сейчас забудь об этом и… просто расскажи, что сама считаешь нужным, что я должен знать, — предложил мужчина, мягко улыбнувшись и не сводя глаз с черноволосой девушки, кожа которой в свете последних солнечных лучей приобрела нежный матовый оттенок. В голову вновь начали закрадываться различные мысли о внешней красоте Адель, о том, как она не похожа на француженок, но Арно довольно быстро отметал эти мысли, потому что это было как-то глупо. Ассасин не хотел думать ни о чем подобном, будучи полностью уверенным в том, что в таких теплых чувствах нет и не будет никакой необходимости.
— Хорошо, — задумчиво протянула Адель, опираясь руками на фальшборт. — В детстве я была непоседливой. Помню, как гувернантка все жаловалась на меня матери, что я вечно лезу туда, куда не следует, — с энтузиазмом начала девушка. — Лет до восьми я хотела играть с мальчишками в соседнем дворе, гонять мяч и ползать по деревьям. Но один раз свалившись с апельсинового дерева, — она смущенно рассмеялась, прикрывая рот рукой, и Дориан тоже улыбнулся, — я больше не появлялась в том дворе, где росли будущие кардиналы и доны с солдатами. Пыл у меня поумерился, и увлечением, одним из самых главных, стали книги. Я, наверное, перечитала все любовные романы в домашней библиотеке и грезила о такой же невероятной любви, как и все девочки, — улыбнулась она. — Мое детство вряд ли отличалось чем-то от многих других детей. Меня воспитывали в хорошей благополучной семье, и я никогда ни в чем не нуждалась. Я совсем не бунтарка и не дерзкая, хотя заявлять о себе умею. Согласись, ты не ожидал, что в первый же день пребывания в Италии тебе сбреет бороду незнакомка?
— Нет, не ожидал, — признался ассасин, замечая, что солнце окончательно скрылось за горизонтом. Небо приобрело темно-синий оттенок, а вода стала черной. Близилась ночь. — Чем тебя не устраивала тихая жизнь в переходном возрасте?
— С чего ты решил, что меня что-то не устраивало? — удивилась Адель, не понимая, каким образом ассасин догадался об этом.
— Я очень проницательный, — прыснул Арно и наконец отвернулся от простирающегося пейзажа, переключая все внимание на девушку.
— Ладно, допустим, — фыркнула она, скрестив руки на груди. Она смягчилась и серьезно задумалась над тем периодом жизни, когда чуть ли не каждый день хотелось сбежать из дома. — Мне было шестнадцать, когда дон Ламберти тяжело заболел чахоткой. Он совсем слег, и мне пришлось вместе со слугами ухаживать за ним, пока мать без конца и края рыдала о том, что мы разорены. Я начала ругаться с ней все чаще, и в том же году, наверное, мною было пролито больше слез, чем за всю мою жизнь. Я думала, что сбежав из дома, все проблемы мгновенно решаться сами собой, но это же, конечно, было не так.
Девушка умолкла, думая, стоит ли во второй раз упоминать Федерико, в которого она влюбилась с первого взгляда. Она посмотрела на Арно. Он терпеливо ждал продолжения рассказа, нисколько не подгоняя. Пожалуй, такого внимательно слушающего собеседника Адель не хватало давно.
— Я закончу рассказ как-нибудь в другой раз, хорошо? — улыбнулась уголками губ девушка, желая поскорее уйти в каюту и провалиться в сон. Странное смущение овладело ею.
— Хорошо.
Ассасин понимающе кивнул и вновь отвернулся к морской глади за бортом. Он пристально всматривался в большие волны на воде, которые оставлял за собой корабль. Воспоминания о детстве и юности из-за рассказа девушки полностью поглотили Арно. Он пытался представить, какой бы была его жизнь, если бы отец умер в глубокой старости, а не был убит Шэем. Наверное, сейчас думать об этом бессмысленно, потому что уже ничего нельзя изменить. Дориан понурил голову, тяжело вздыхая.
***
Два дня плавания пронеслись относительно быстро. Погода благоволила путникам. С попутным ветром парусный корабль прибыл в порт Палермо намного раньше запланированного. Земля под ногами ходила ходуном с непривычки. С утра на палубе Дориана немного укачало. Адель шутила, что такое бывает у всех в первый раз. В самом городе они уже оказались в десять утра, на лошадях пересекая узкие немноголюдные улочки. Жаркие лучи солнца сводили с ума, а ветер с моря едва ли спасал от зноя.
Арно никак не мог адаптироваться к жаркому климату, развязывая красный шейный платок и пихая его в карман плаща. Желтые двухэтажные домики с черепичной крышей украшали весь город. С рынка доносились громкие возгласы, маленькая ребятня бегала то тут, то там. Палермо жил своей тихой жизнью, отличавшейся от шумной Флоренции. Арно удивленно вскинул брови, когда мимо прошли стражи порядка в красно-желтых мундирах.
— Палермо разве не принадлежит Италии? — полюбопытствовал ассасин, подгоняя лошадь, чтобы та пошла вровень с лошадью, на которой ехала Адель.
— Вы совсем не знаете историю, мсье Дориан. Неужели вас не учили этому? — улыбнулась девушка, и завернула на дорогу, что знала, как пять своих пальцев. Им предстояло выехать из города и примерно пять километров держать курс на запад, чтобы оказаться в пригороде, где располагались дворянские особняки. В глубине души Адель надеялась, что старая вилла была не сильно разграблена местными. С другой стороны, кому нужен старый дом, в котором нет абсолютно ничего, кроме сгнившего винограда и прокисшего вина? Отбросив эти мысли, девушка взглянула на Арно.
— Историю своей страны я знаю хорошо, а мира, каюсь, изучал довольно плохо. Поэтому соизволь просветить меня.
— Сицилия находится под властью бурбонского вице-короля Фелипе Лопеса, он же архиепископ Палермо, — важным тоном проговорила Адель. — По сути, весь остров под властью Испании, но не все согласны с этим мнением. К счастью, для флоринтийцев пересекать границу можно без таможенной платы. Особенно таким знатным гражданам, вроде моего семейства. Дон Ламберти был местным авторитетом до недавнего времени. Разорение семьи довольно сильно сказалось на нашей репутации.
Арно слушал Адель, которая увлеклась своим рассказом. Девушка, следя за вымощенной камнем дорогой, говорила о семье все больше и больше, отчего у него в голове примерно сложилась картинка долгих лет счастья, а потом, как это все в один миг разрушилось, как карточный домик. Видимо, счастье не может длиться вечно, мрачно подметил про себя Арно, замечая, как они приближаются к окраинам города. Маленькие домики сменились зелеными пейзажами с бескрайними лугами, на которых изредка виднелись деревья и кусты. Солнце поднималось все выше в безоблачное лазурное небо. Птицы спешили спрятаться в гнездах в зеленых кронах, чтобы не попасть под зной.
Господи, да как привыкнуть к этой жаре? Арно в очередной раз тяжко вздохнул, пока Адель продолжала увлеченно говорить, но резко остановилась, смутившаяся его вздохом.
— Я слишком много болтаю?
— Вовсе нет, извини. Я просто недоволен этой жарой. Почему здесь так безумно жарко? В Париже весной температура едва ли добирается до отметки в двадцать градусов, — заворчал ассасин совсем как старый дед. Он закатил глаза, отчего девушка лишь негромко хихикнула. — Я весь покрылся потом.
— До виллы осталось совсем немного. Там есть колодец на заднем дворе. Если он не пересох, ты можешь принять холодную ванну, — пожав плечами, предложила девушка и, дернув за узду, заставила перейти лошадь на галоп. Дорожная пыль поднялась из-под копыт в воздух. Арно закашлялся, отмахиваясь от пыли и подгоняя своего коня.
Вскоре перед ним предстал трехэтажный особняк песочного оттенка. На окнах стояли зеленые ставни, покореженные и потускневшие от времени. Каменный забор, поросший пышным плющом, огораживал давно заброшенные сады от любопытных глаз. Перед главным входом в дом стоял маленький фонтан, который приобрел цвет морской волны. Краска совсем выгорела на солнце. Двери черного цвета, казалось, были плотно закрыты.