– Мой дневник у вас?
– Нет.
– Тогда почему вы так уверены, что это не Юля?
– Это исключено. – Кахобер наклонил голову набок и криво улыбнулся, отчего его усы изменили положение, а глаза стали как щелки. – Просто она не такой человек.
– Если честно, – сказала Лиза и покраснела, – я тоже об этом думала. Но если она не брала, почему она не могла показать сумку? Я просто хотела убедиться…
– Убедиться? – Кахобер Иванович снова поднял вверх указательный палец и наклонил голову набок. – Никто не имеет права обыскивать другого человека, даже если он тебе не нравится. Ты должна извиниться.
– Я попробую.
– Вот и хорошо, – обрадовался Кахобер. – И пожалуйста, не надо думать, что, если ты не придешь на классное собрание, я об этом забуду. Договорились?
Лиза кивнула.
От классных собраний у Лизы часто оставался на душе неприятный осадок: видимо, предчувствовала, что однажды сама окажется под прицелом.
Кахобер долго ходил по классу, говорил и размахивал руками. У Лизы ком стоял в горле, и в какой– то момент ей показалось, что она упадет в обморок.
– Лиза хочет извиниться, – сказал Кахобер и, уступив ей место, отошел в сторону.
И она извинилась.
«Странно, – думала Лиза, спускаясь по лестнице, – когда ты не прав, стоит тебе извиниться, как мир преображается, а ты сам как будто становишься Лучше».
В раздевалке ее окружили одноклассники. Она сколько угодно могла с ними болтать, и никто не смотрел на нее косо. Максим Елкин ликовал. А сама Лиза чуть не расплакалась: просто ей было у кого переписать домашнее задание и спросить как дела – ничего особенного. Но это так важно, кота есть с кем поговорить.
Стоял солнечный майский день. Листья на тополях стали еще больше, а воздух был наполнен свежестью. Лиза простилась с Максимом и отправилась домой.
– Эй! Лиза!
Лиза обернулась. Она всегда ходила быстро, и Юля ужасно запыхалась, пока ее догнала.
– Лиза! Постой. Я хотела тебе сказать. – Юля тяжело дышала и говорила сбивчиво. – Когда ты попросила меня открыть сумку… Понимаешь, там была одна фотография… Извини …
– Ты не должна извиняться, – перебила ее Лиза. – Это подло обыскивать человека, даже если… даже если для тебя это важно. И потом, сумка…
– Ерунда, – сказала Юля, немного отдышавшись. – Она старая, ее давно пора было выкидывать.
Теперь у Юли действительно была другая сумка, новая. И Лиза сразу это заметила.
– Я просто хотела сказать… – смутилась Юля. – Там была одна фотография… Ты никому не скажешь?
– Нет, – улыбнулась Лиза, – но, если не хочешь, можешь не говорить.
– Знаешь, – сказала Юля и залилась краской, – это фотография одного молодого человека, я иногда беру ее с собой. Я знаю, это глупо… И когда ты попросила меня открыть сумку, я испугалась, что кто– нибудь увидит. Понимаешь, я просто очень испугалась.
– Какая я дура! – сказала Лиза. – Пожалуйста, извини.
– Я сама виновата. Знаешь что? Юля открыла сумку и долго чт– то искала. – Вот. – Она протянула Лизе фотографию. – Это мой день рождения.
– Ежов?
На фотографии рядом с Юлей, отличницей и старостой класса, красовался ушастый Ежов, нахал и двоечник, отпетый бандит.
– Это случайно так вышло, что нас сняли вместе, – объяснила Юля. – Я понимаю, это глупо…
– Глупо? Ничего подобного. Даже если он хулиган, ну и что? В каждом человеке есть что– то хорошее.
– Ты правда так думаешь?
– Конечно.
– Только, пожалуйста, обещай, что никому не скажешь, хорошо?
11
После истории с бойкотом Лиза изменила свое отношение к Тусе, но та продолжала каждый вечер к ней заходить.
«Мы так давно знаем друг друга, – думала Лиза, – что одно предательство не Может этого отменить. Ведь мы с Тусей как родственники, а родных не выбирают».
К тому же Лизе всегда было легче забыть о неприятностях, чем продолжать злиться.
Все их разговоры невольно сводились к Егору.
Они сами заметили эту закономерность, и Туся, смеясь, сказала:
– Ничего не поделаешь – все дороги ведут в Рим. Знаешь, все– таки в Егоре есть что– то особенное, магнетическое, чего нет в других парнях. Ведь даже я была в него влюблена.
– Ты? – недоверчиво переспросила Лиза. – Когда?
– Не беспокойся, подруга, задолго до тебя. Да и любила– то всего недели две, не больше. – Туся отрывисто рассмеялась. – Подумать только, ведь ты влюбилась в него с первой же встречи! – продолжала она. – И знаешь, когда я любила, мне тоже казалось, что вся предыдущая жизнь без него была просто долгим, кошмарным сном…
Что– то в словах Туси насторожило Лизу, но она сразу не поняла – что именно. А когда поняла, то резко остановилась и спросила Тусю напрямик:
– Откуда ты это знаешь?
– Знаю – что? – опешила Туся.
– Откуда ты знаешь, что моя жизнь до него была долгим; кошмарным сном?
– Ну, мне казалось, ты сама говорила, – запинаясь ответила Туся.
– Знаешь, Туся, – дрожащим голосом начала говорить Лиза, – дело в том, что я тебе этого не говорила, а в твои экстрасенсорные способности я верю слабо, поэтому остается только третий вариант…
– Какой? – Было непонятно, то ли Туся действительно недоумевает, то ли искусно разыгрывает это недоумение.
– Мой дневник. Все это было написано в моем дневнике. Причем теми же словами.
Туся старалась не смотреть на подругу.
– Значит, это ты? – упавшим голосом спросила Лиза.
Туся молчала.
– Значит, это ты? Моя лучшая подруга. Значит это из– за тебя я пролила столько слез, из– за тебя выдержала бойкот всего класса? Туся, ответь мне!
– Я могу тебе ответить, но ты мне все равно не поверишь, – нехотя отозвалась Туся.
– Я постараюсь тебе поверить, потому что для меня невыносимо знать, что ты меня предала.
Едва Лиза произнесла эти слова, как тут же вспомнила пророчество Заремы: «Бойся того, кто рядом».
– Я не хотела тебе этого говорить, не хотела расстраивать. Но теперь скажу. Дело в том, что твой дневник у Егора.
Раньше Лиза думала, что выражение «лишиться дара речи» – просто преувеличение. Но теперь от удивления и возмущения она не могла вымолвить ни слова. Вернее, столько вопросов теснилось в ее горле, что она минуты две молчала.
– Егор? Мой дневник у Егора? Этого не может быть!
– Я же говорила, что ты мне не поверишь, – махнула рукой Туся. – Помнишь тот день, когда Сюська чуть не навернулся с четвертого этажа?
– Ну, помню, – холодно ответила Лиза.
– Помнишь, Егор зашел в наш класс и долго вертелся около твоего места, все мял в руках твои тетради? Я знаю, что именно он взял твой дневник, и я могу тебе это доказать.
– Доказать? Как?
– Выслушай меня: после этого Егор как– то позвонил мне по телефону и стал просто болтать о том о сем, пока разговор наконец не зашел о секретах. Он похвастался, что у него в руках секрет одного близкого мне человека, но я и подумать не могла о тебе! Я сказала, что не верю, и тогда он стал мне читать отрывки из твоего дневника…
– А ты слушала?! – с горечью сказала Лиза. – Из любопытства слушала!
– Да нет же! Я даже сразу не поняла, что это ты пишешь… Но потом, когда он прочитал про брата Антона и сестру Соню, когда он дошел до того места, где написано про него…
– Прекрати, – резко оборвала ее Лиза. Она залил ась густой краской, и предательские слезы выступили У нее на глазах.
– Значит, он все знает.
– Не важно, что он знает, – постаралась приободрить ее Туся. – Важно, что ты теперь знаешь, какой он подлец!
– Туся, – тихо сказала Лиза, она не хотела плакать но слезы почему– то катились и катились по ее щекам, – мне обязательно нужно вернуть мои дневник. Ты мне поможешь?
– Конечно, помогу. Мы пойдем к нему прямо сейчас и посмотрим ему в глаза.
Перед тем как позвонить в дверь Егора, Туся достала маленькое зеркальце и стала поправлять растрепанные ветром волосы.