Еще раз бросив подозрительный взгляд на заключенного, я покинула свое рабочее место. Сейчас мысли о Нильсене не выходили из моей головы, даже когда я покидала здание тюрьмы. Дошло до того, что дома я сидела на диване, глядя в одну точку, и думала о том, как правильно поступить и как можно помочь ему, не прибегая к столь радикальным методам, о которых вчера говорил Сэм. Из этих мыслей меня выдернул стук в дверь, который в полной тишине прозвучал артиллерийской канонадой. Заглянув в глазок, я тяжело вздохнула и приоткрыла дверь.
— Привет, Сэм. Не могу сказать, что рада тебя видеть.
— Мы вчера не договорили, — он серьезно посмотрел на меня, как будто пытаясь сказать, что не отступит, пока я его не выслушаю.
— Договорили. И я ясно дала понять, что не собираюсь участвовать в твоей безумной затее, — прошипела я.
— Но в полицию не пошла, — прищурился парень.
— А стоило бы, — вздохнула я, но дверь все же распахнула. — Проходи.
Только впустив его, я поняла, что делать этого совсем не стоило. И дело вовсе не в страхе перед малознакомым мужчиной, который остался со мной наедине, а в состоянии моей квартиры. Просто при моем ритме жизни на уборку совсем не остается времени. А если перестать себе врать, то идеально разложенные по своим местам вещи – это вообще не про меня. Все рабочие инструменты всегда находились в порядке. В моей тревожной сумке я могла найти нужное лекарство даже на ощупь, но возвращаясь домой, разбрасывала одежду на всех возможных поверхностях, которые попадались мне под руку. Например, в спальне, стул вмещал намного больше моих вещей, чем предназначенный для этого шкаф.
Сейчас же Сэм тактично разглядывал книжные полки, пока я незаметно пыталась запихнуть джинсы под диван. Конечно, незаметным это действие было только в моем воображении, но парень стойко терпел и даже не косился в мою сторону. Джинсы, как назло, запихиваться в специально отведенные для них места не желали. В итоге я плюнула на это дело, решив, что если Сэм при виде моего беспорядка испугается и сбежит, то я только выиграю.
— Зачем ты пришел? Я не собираюсь тебе помогать. Да, я ничего никому не скажу и сохраню все это в тайне, но и участвовать в твоей затее не собираюсь.
— Тогда у меня ничего не получится, — он почти безразлично пожал плечами.
— Можно подумать, я одна работаю в этой тюрьме, — я всплеснула руками, выражая возмущение. — В конце концов, подкупи охранников. Поверь, они не станут отказываться от денег.
— Я даже упоминать не буду о том, что у них уже есть взаимоисключающий заказ. Чувствую, ты не посчитаешь это серьезной причиной для того, чтобы к ним не обращаться. Впрочем, в этом ты права. Останавливает меня другое. Если я подкуплю надзирателей, они сдадут меня, а заодно и Александра, первому встречному, который предложит приемлемую сумму. Меня это не устраивает.
— А меня не устраивает весь твой план, каким бы он ни был. Жизнь вообще несправедливая штука.
— Послушай, Агата, я ведь не прошу тебя участвовать в чем-то опасном, — я выразительно хмыкнула, но Сэм пропустил это мимо ушей. — Я все сделаю сам, а ты в это время вообще останешься дома, мы подгадаем так, чтобы смена была не твоя. Тебя даже никто не заподозрит. Да и не в чем будет подозревать. Я вполне серьезен — в самой операции ты участвовать не будешь. Но сейчас, для того, чтобы подготовиться, мне нужна твоя помощь. Я не смогу попасть в тюрьму, не привлекая внимания. Твоя задача будет заключаться только в том, чтобы просто передать несколько вещей Александру.
— Предлагаешь мне пронести торт с начинкой из напильника? Я тебя расстрою, но меня, как и всех остальных, тщательно проверяют при входе на работу. И я в любом случае не буду принимать в этом участие, какой бы ролью ты меня не наделил, — твердо сказала я. — Если это все, то тебе пора.
Я встала и подошла к входной двери, распахивая ее. Некрасиво, но мне было как-то плевать. Я не могла продолжать этот разговор, ведь почему-то, отказывая Сэму, я чувствовала себя виноватой. Причем не перед ним, а перед Александром. И хотя я понимала, что поступаю правильно, это мерзкое чувство грызло меня изнутри, не давая жить привычной жизнью.
Сэм посмотрел на меня немного грустно и даже разочарованно.
— Я не буду ни к чему тебя принуждать. Если честно, я тоже не хочу, чтобы ты в этом участвовала, — он приблизился ко мне настолько, что я уже отчетливо улавливала аромат его парфюма и тепло тела. — Я бы с удовольствием говорил с тобой о других вещах. О твоих увлечениях, любимых книгах, фильмах, слушал о том, как ты провела день, — Сэм заправил волосы мне за ухо, но я упрямо мотнула головой, отстраняясь от его пальцев. — Но сейчас только ты можешь помочь мне и Александру. Подумай о моей просьбе. Если что, мой номер у тебя есть.
Он еще раз немного грустно улыбнулся и вышел из моей квартиры. А я закрыла дверь и тяжело прислонилась к ней спиной. Нет, я не сползала по ней, захлебываясь в истерических рыданиях, как поступают девушки в дешевых голливудских фильмах. Но отойти почему-то не могла. Я вдруг поняла, насколько устала. От этой работы, от вечного напряжения, от несправедливости, от чувства безысходности и собственного бессилия. От того, что я считаю дни, которые Нильсен должен провести в стационаре и холодею каждый раз, когда понимаю, что их становится все меньше.
Но согласиться на предложение Сэма я по-прежнему не могла. И поступила, как трусиха – попыталась делегировать проблему. Я отправила ему номер телефона Эллиа, надеясь, что он все же сможет провернуть свою авантюру и без меня.
***
Настроение действительно портилось с каждым днем все больше. Впервые, наблюдая за тем, как выздоравливает пациент, я не чувствовала радости. Плевральный дренаж был давно снят, и сейчас о нем напоминала только небольшая ранка между шестым и седьмым ребром, которая вскоре совсем исчезнет. Швы заживали быстро. Уже сегодня их можно снимать. А еще через пару дней у меня уже не останется причин для того, чтобы держать Александра здесь.
— Знаешь, это нечестно! — сказал Нильсен, когда я разглядывала его рану, думая о том, что если швы не снять сейчас, то образуется абсцесс, который превратит тонкий и аккуратный шрам в огромный уродливый рубец. — Ты меня без футболки каждый день наблюдаешь, а сама ходишь возмутительно одетая.
— Вот когда диплом врача получишь, сможешь смотреть на полуголых девиц столько, сколько тебе захочется.
— Какие интересные мысли. Так все это было спланировано только с одной целью? Признайся, ты сама отучилась на медицинском только для того, чтобы можно было безнаказанно раздевать таких красавцев, как я!
— Угу. Всю жизнь именно об этом и мечтала. И сейчас упаду в обморок от восторга, потому что появился повод полюбоваться подольше — будем снимать швы.
— Какая развратная девочка, — фыркнул заключенный.
Когда процедура была закончена, а решетка снова оказалась заперта, я не спешила отходить обратно к своему столу. Я мешкала, не зная, как начать разговор.
— Когда ты смотришь на меня с таким задумчивым видом, мне становится не по себе. Кажется, что ты вот-вот возьмешься за топор и поубиваешь здесь всех.
— Расскажи что-нибудь о себе… — неуверенно начала я.
— Что именно? — привычная насмешка на его лице исчезла, и сейчас Александр смотрел на меня с холодным интересом.
— Не знаю, — протянула я. — Какая твоя любимая книга? Любимый фильм? Куда бы ты отправился, если бы мог сейчас попасть в любое место на Земле?
— Хм… Любимая книга — “50 оттенков серого”. Любимый фильм —“50 оттенков серого”…
— Я же серьезно! — перебила я его.
— А кто говорит, что я шучу? — он выразительно выгнул бровь. — Ладно, — тяжело вздохнул он. — Мне нравится “Автостопом по галактике” и “Властелин колец”. А ты — зануда!