Пройдясь языком по фаланге пальца, я вновь заскользила вниз, останавливаясь на сосках. Прикоснувшись к наряженным горошинам влажной подушечкой, я тихо застонала, запрокидывая голову. Перекатывая бусины сосков и слегка оттягивая их, я распалялась все сильнее, а из горла вырывались настолько пошлые звуки, что их можно было бы смело использовать для озвучки фильмов для взрослых.
Краем глаза я заметила, что Алекс подался вперед, пытаясь лучше рассмотреть открывшуюся перед ним картину, а затем поспешно сменил позу, как будто ему стало неудобно сидеть.
Слегка ухмыльнувшись, я заскользила одной рукой вниз по плоскому животу. Задержалась на пару мгновений на месте, где сжимался почти болезненный узел, погладив нежную кожу и дрожа от предвкушения, а затем двинулась дальше, раздвигая мокрые складки и прикасаясь к клитору. Выгнувшись и невольно прикусив губу, я взвыла от электрического разряда, который прошел через мое тело. Было нестерпимо жарко. Кажется, капельки пота уже собирались на моем лбу под волосами. А еще хотелось продолжать и ловить на себе те взгляды, которыми награждал меня Александр.
Шире расставив ноги, чтобы ему точно были видны все мои действия, я сделала еще несколько круговых движений вокруг клитора и заскользила дальше, приступив к самому интересному. Но осуществить этот план мне не позволили. Александр материализовался возле меня как будто из воздуха, прожигая меня взглядом, в котором помимо злости отчетливо читалась похоть. Подхватив мои руки, он поднял их у меня над головой, слегка сжимая, и выдохнул мне в губы:
— Ты понимаешь, насколько мне сейчас хочется тебя наказать?
— И что тебя останавливает? — игриво улыбнулась я, слегка облизывая пересохшие губы.
Рыкнув, он одним движением перевернул меня, опуская животом на свои колени так, что моя попа оказалась в самом удобном для него положении. Проведя рукой по моему позвоночнику в легком, едва уловимом прикосновении, он погладил ягодицу. Я постаралась инстинктивно сжать ноги, чтобы хоть как-то стимулировать пылающий комок нервов, но он развел их настойчивым движением.
— Не балуйся, лилла каттен, — прошептал Алекс, а в голосе начали проскакивать мурчащие нотки.
Еще раз обведя кончиками пальцев все мои изгибы, он резко опустил ладонь на мою левую ягодицу, от чего я невольно вскрикнула. Боль была не сильной и почти не ощутимой, но эффект неожиданности сыграл свою роль.
— В чем дело? Мне прекратить? — ласково спросил Александр.
— Н-нет, — выдавила я из себя.
— Отлично, — усмехнулся он и тут же снова отвесил шлепок, уже более ощутимый. — Это за то, что пыталась играть со мной.
На этот раз я была готова, но из горла все равно против воли вырвался звук. Только сейчас это был уже не вскрик, а стон. Алекс ласково погладил пылающее место, умело играя на контрасте грубости и нежности. Я закусила губу, чтобы не застонать еще раз. Не знаю, зачем я сдерживалась, но мне казалось это очень важным.
— Это за то, — снова удар, но уже по правой ягодице, — что поцеловала Кадогана.
Легкое поглаживание, от которого я начинаю течь еще сильнее, хотя казалось, что это уже невозможно, и очередной удар, который напрочь сносит мне крышу.
— За то, что отправилась вместе с в Евой на этот самоубийственный прием.
Удар.
— За то, что не послушала меня, когда я сказал не высовываться.
Удар.
— За то, что постоянно рвешься спасать других.
Удар.
— За то, что продолжаешь искать проблемы на свою прекрасную задницу.
Не знаю, сколько именно было ударов. Я насчитала семь, хотя могла легко сбиться. Мозг полностью отключился. Остались только ощущения, которые были обострены до предела. Кожа на ягодицах пылала почти так же сильно, как промежность, а по телу разливались волны жара, заставляя вздрагивать и стонать.
Черт! А возможно кончить только от порки?
Когда он перевернул меня, я снова прогнулась из-за того, насколько сильным был контраст между разгоряченными ягодицами и холодной простыней. В этой позе я будто специально подставляла ему грудь, и Алекс тут же этим воспользовался, начав терзать мои соски губами, иногда прикусывая и посасывая.
Разум окончательно покинул меня, как и членораздельная речь. Я могла только извиваться, вскрикивать и стонать так, что это слышали, наверное, даже в Стокгольме. Кажется, я расцарапала ему спину до крови, просила прощения, а еще умоляла его трахнуть меня. Наверное, из-за этого состояния я не успела заметить, когда именно он успел раздеться, и первое проникновение стало для меня неожиданностью, но именно тем, что позволило, наконец, уйти за грань. Я сжалась и забилась в судорогах оргазма, оставляя на плечах Александра кровавые лунки ногтей.
— Тише, котенок, — нежно прошептал он, дожидаясь, когда я приду в себя.
А потом он начал двигаться и, несмотря на то, что удовольствие еще полностью не покинуло мое тело, возбуждение нахлынуло новой волной. Я начала подмахивать ему бедрами, пытаясь подстроиться под ритм, но он уверенно закинул мои ноги себе на плечи, вколачиваясь в меня жестко и грубо.
Голова металась по подушкам, а пальцы судорожно комкали простынь — тело как будто пыталось зацепиться за окружающий мир, чтобы не раствориться в наслаждении окончательно.
Когда мои стоны стали еще более громкими, Алекс снова перевернул меня, укладывая животом на простынь, а затем вошел одним резким движением. Зашипев сквозь зубы из-за особенно глубокого проникновения, я поерзала, за что получила укус в плечо. Нависнув надо мной на согнутых руках, Александр начал двигаться быстро, резко, жадно, не переставая целовать, кусать и лизать мою шею и плечи, иногда спускаясь к лопаткам.
Напряжение нарастало с каждым рывком, грозя разорвать меня на части. Я снова начала сжиматься вокруг Александра, и чувствовала, как пульсирует его член, а затем услышала уверенное:
— Я предлагаю тебе кончить, каттен. Сейчас.
Это стало последней каплей. Точкой невозврата. Именно тем камнем, который дает старт лавине. Задрожав, я выгнулась так, что пальцы ног свело судорогой, пропуская через себя волны наслаждения, которые уносили с собой все скопившееся напряжение, оставляя после себя только звенящую расслабленность и опустошенность.
Не знаю, сколько я так пролежала, продолжая комкать простыню затекшими пальцами. Повернув голову, я увидела Алекса, лежащего рядом на спине. Перевернувшись, я обняла его, уткнувшись носом во влажную кожу.
— Александр, — проговорила я ему куда-то в плечо. — Не злись. Ты ведь понимаешь, что у меня не было выбора.
— Я не злюсь на тебя за поцелуй с Кристофером, — спокойно ответил он, после чего я даже подскочила, удивленно распахивая глаза. — Я знаю, что ты этого не хотела. И я рад, что ты смогла выйти из этой истории без потерь. Но каттен, — он глубоко вздохнул, — почему ты вообще решила показаться ему на глаза? Зачем захотела отвлечь? И почему не ушла, когда я говорил тебе это сделать?
— Мне нужно было бросить Еву, зная, что он направляется как раз туда, где она жесткий диск копирует?
— Именно так тебе и нужно было поступить! Когда ты уже запомнишь — ты не герой боевика и тебе не нужно рисковать собой! — Он сел на кровати и взял мое лицо в ладони, строго глядя мне в глаза. — Запомни, каттен, сначала ты спасаешь себя, а потом уже думаешь о других!
Я благоразумно закивала, но в глубине души начали скрести кошки от понимания того, что это молчаливое обещание, скорее всего, не будет выполнено. Я врач и это моя работа — пытаться спасти других. Конечно, я не собираюсь специально идти на риск, но если кому-то понадобится моя помощь, не смогу отказать. А если помощь понадобится Алексу, тем более наплюю на все обещания. Пусть потом наказывает меня, злится, пусть даже возненавидит. Но остаться в стороне, зная, что ему угрожает опасность, я просто не смогу.
***
Проснулась я непозволительно поздно. Вчерашний вечер, да и ночь тоже, вымотали меня настолько, что я проспала больше десяти часов и сейчас проснулась откровенно разбитой. И дело вовсе не в том, что устроил вчера Алекс, а исключительно в сбитом режиме сна! По крайней мере, я себя в этом упорно убеждала.