— Почему? Потому что ты ему доверяешь? — скептически хмыкнул Сэм.
— Нет. Потому что он на пенсии и, насколько я знаю, не общается ни с кем из моих коллег. Но об этом мы поговорим чуть позже. Лучше скажи, ты уже заказал билеты?
— Какие именно? Ты не мог бы уточнить?
— Сэм, не тупи. Для девочек, конечно.
— Еще нет.
— И чем же ты все это время занимался? — нахмурился Нильсен.
Эти двое так просто и спокойно обсуждали нас с Евой, как будто мы не присутствовали при этом разговоре. Я хотела возмутиться, причем не только из-за того, что меня, кажется, снова хотели отправить куда-то в “безопасное место”, но и из-за тона. Но за меня это сделала Ева.
— Эй, а ничего что мы прямо тут стоим? Может, стоит узнать наше мнение?
— Или объяснить, что вы снова задумали, — добавила я.
— Вам нужно уехать отсюда, — категорично, без любого намека на привычные шутки сказал Алекс. — Лучше — на другой континент. Агата, ты у нас вроде теперь американка по паспорту? Мне кажется, самое время познакомиться с новой родиной. Ева, конечно, может вернуться в Москву, но я бы настоятельно советовал этого не делать — может задеть. Лучше отправляйся на обзорную экскурсию по Майами вместе с Агатой.
Разумом я понимала, что у него есть все причины для того, чтобы так поступать и даже была ему благодарна за заботу. Если быть до конца честной с собой, я бы с удовольствием уехала из этой страны на другой конец света и забыла о творящемся здесь безумии как о страшном сне. Но только в том случае, если Алекс поедет со мной. А он этого делать явно не собирался.
— Да щас! — как-то слишком агрессивно выпалила Ева. — Размечтался! От меня теперь фиг избавишься!
— Я тебя не понимаю, — влез в разговор Сэм. — Мы с трудом уговорили тебя поискать для нас информацию, а ведь тогда это было полностью безопасно для тебя. Работать с нами ты тоже очень упорно отказывалась. Но сейчас ты почему-то рвешься на передовую.
— Потому что русские не сдаются, — назидательно и даже без единой нотки пафоса произнесла Ева. — И вообще, у меня между прочим, дядя чернобылец. Так что тут без вариантов. Я остаюсь, — для наглядности своих намерений, она притопнула ногой и сложила руки на груди. — И вообще, вам что, халявный хакер больше не нужен? Думаете, узнали главную цель и все, мои услуги больше не понадобятся? Интересно, как вы будете операцию проворачивать без меня? Вслепую?
— Она права, — заключил Сэм, поджав губы.
— Знаю, но мне это не нравится.
— Ну раз с этим разобрались, — довольно улыбнулась Ева, — то пойду я, пожалуй, спать. Всем пока. Агата, — она повернулась ко мне, — крепись, морально я с тобой, — заявила девушка и ушла, оставив меня на растерзание этим двоим.
Оставшись наедине с парнями, я посмотрела на них затравленным взглядом. Но так просто сдаваться не собиралась.
— Я…
— Даже не пытайся что-то говорить. Это не обсуждается! Ты уедешь отсюда, хочешь ты этого или нет! — сложил руки на груди Нильсен.
— Агата, я уверен, что это ненадолго, — попытался немного смягчить обстоятельства Сэм.
— Насильно вы меня все равно из страны не вытолкните!
— А вот тут ты сильно ошибаешься, каттен. Малыш Сэмми не может обращаться к своим друзьям из МИ-6 по нашему основному делу, но, думаю, они не откажут ему в услуге перевести через границу одну неугомонную девчонку, даже если она почему-то против.
— Да что ты… — я не знала, что ответить или возразить и просто глотала ртом воздух, как рыба. — Ты правда со мной так поступишь?
Алекс шагнул ко мне, взял за плечи и, подняв мой подбородок двумя пальцами, заглянул в глаза.
— Так нужно. Ты ведь понимаешь, что я делаю это не просто так.
— Но я могу помочь! Я уверена, вам пригодится врач. Да и химию я неплохо знаю, — продолжала упорствовать я.
Оглянувшись, Александр бросил быстрый взгляд на Сэма, а затем сделал пару шагов, отведя меня практически к выходу из гостиной.
— Ты ведь помнишь, о чем я говорил тебе? Это не твоя работа, — он нежно провел подушечкой большого пальца по моей щеке. — Признай уже, что карьера военного врача не для тебя. Ты вообще не должна была попасть в такую историю. Как ты не понимаешь, что… — он замолчал, поджав губы.
— Я понимаю. Ты беспокоишься обо мне. Но пойми, я ведь тоже переживаю!
— И очень напрасно. Со мной все будет хорошо. Это ведь моя работа. Забыла? — усмехнулся он. — Но я не смогу выполнять ее, если буду все время думать о твоей безопасности.
Удивительно, но оказалось, что тактичность у Александра все же есть. Вот только проснулась она в тот момент, когда мы расставались. Возможно, навсегда. Я прекрасно поняла подтекст в его словах — я буду мешать. И самое ужасное — я даже не могла возразить. Но менее больно от этого не становилось. Я прекрасно понимала, насколько опасно то, что здесь происходит. И по сердцу, словно лезвием, пробегало осознание того, что я могу больше никогда его не увидеть. Я старалась не допускать такого даже в мыслях, но непослушное подсознание все равно нашептывало, что Алекс может умереть, пытаясь спасти Швецию от катастрофы.
Всхлипнув, я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы, и попыталась отвернуться. Александр остановил меня, продолжая удерживать мою голову, а затем наклонился и оставил на моих губах легкий и очень нежный поцелуй. И от этой непривычной и такой непохожей на него ласки хотелось разрыдаться.
— Я буду скучать, каттен, — Алекс прижал меня к себе, позволяя размазывать слезы о его свитер. — Но малыш Сэмми может быть прав — мы быстро справимся. Твоя экскурсия по новым странам не затянется надолго. Как раз отдохнешь от меня, а то вечно твердишь, какой я невыносимый, — прошептал он мне в макушку.
— Я…
Я хотела сказать, что тоже буду скучать, что не хочу уезжать и не представляю, как переживу неизвестность, даже если она будет очень недолгой. Но не успела. На полуслове меня оборвал звон стекла, как будто кто-то разбил бокал, а через мгновение Алекс так резко повалил меня на пол, что я больно ударилась затылком. Под напором Александра я перевернулась еще пару раз и оказалась прижата к полу его телом так, что стало трудно дышать. Но даже в таком положении меня ослепил настолько яркий свет, что глазам стало больно, а грохот ударил по барабанным перепонкам, проникая, кажется, в основание мозга.
На секунду показалось, что я уже умерла. Тело почти не ощущалось, к горлу подкатывала тошнота, а сознание захлестнула неконтролируемая паника. В ушах стоял тонкий звон и гулкий шум, который бывает в предобморочном состоянии, а зрение так и не восстановилось. Но я поняла, что еще жива, почувствовав, как меня поднимают сильные руки и волокут куда-то. И я очень надеялась, что это были руки Александра.
Пытаясь проморгаться, я добилась того, что сквозь пелену перед глазами начали проступать смутные силуэты. Еще несколько десятков метров, и я чувствовала жуткую только жуткую тряску, а затем меня не особо аккуратно сгрузили на пол, задвинув куда-то так, что я ударилась плечом о твердую поверхность.
Ощущение чужих рук на теле пропало, и от этого паника только увеличилась. Я сжалась, пытаясь как можно быстрее прийти в себя — отчаянно моргала, широко открывала рот, сглатывала, пытаясь восстановить зрение и слух. Полная дезориентация в пространстве пугала так, что на лбу выступал холодный пот, скатываясь по коже, а по телу то и дело проходила дрожь.
Только через несколько минут зрение и слух начали хоть немного восстанавливаться. Сначала я поняла, что сижу под столом, а затем услышала приглушенные хлопки. Из-за состояния я не сразу поняла что это, а когда до меня все же дошло, паника снова захлестнула так сильно, что на минуту я полностью потеряла способность хоть как-то действовать. Это были выстрелы. Каждый из них проходил ножом по сердцу и заставлял вздрагивать так, что по телу проходили спазмы. В голове замелькали картинки, как сейчас, в эту самую секунду, пули врываются в сердца Евы, Сэма… Александра… Как брызгами вырывается кровь из выходного отверстия, начиная стекать на пол. Как их зрачки закатываются, а взгляд застывает навсегда.