Еще недавно я сама ему заявила, что мы даже не встречались, и оборвала эти отношения одной хлесткой репликой. Но сейчас, только предположив это, я испугалась.
— Да, — ответил он, плотно сжимая губы и отворачиваясь.
— Это из-за того, что я тогда сказала?
— Нет, — отрезал он. — Просто…
— Что – просто? Ты мне тоже скажешь, что я тебе надоела? Извини, но я в это не поверю. Не после того, как ты вручил мне это, — я подцепила пальцами цепочку на своей шее, указывая на кулон.
— Черт, Агата, — почти закричал он, вскакивая с кушетки. Маска отрешенности разлетелась на куски, обнажая эмоции. — Я ведь пытаюсь поступить правильно! Как ты не понимаешь? Я не из тех, чьи отношения заканчивается фразой “жили долго и счастливо”. Ты хоть представляешь, на что похожа моя жизнь?!
— Ну… Примерно на то, что я наблюдала последние три месяца, — я нашла в себе силы улыбнуться.
— Агата, это совсем не смешно.
Да, я понимала, о чем он говорит, я ведь и сама раньше думала об этом. Он контрразведчик. Не лучшая профессия для тех, кто хочет насладиться тишиной и спокойствием. Я размышляла о том, что мне всегда придется за него переживать, гадать, не попал ли он в перестрелку, не находится ли в эпицентре очередного теракта, не раскрыли его прикрытие. Это действительно беспокоило меня. До этого момента. Теперь я поняла, насколько все это ничтожно. Внезапно стало плевать на тот поцелуй, который я видела, на возможную опасность, на неопределенное будущее.
— Если ты перестал смеяться, то дела и правда плохи, — улыбнулась я. — Алекс, — я встала и приблизилась к нему, подхватывая его руку, — ты не поверишь, но я знаю кто ты такой.
— Ты ведь понимаешь, что рядом со мной всегда будет опасно? Да что б тебя, Агата! А если я не смогу разобраться с Фредериком в частности и с “Эквинор” в целом? Ты осознаешь, что охота на меня продолжится? Даже если я решу спрятаться, меня будут искать. И могут найти в любой момент, где бы я ни был. Я не позволю, что ты была рядом в этот момент.
— Мне все равно, — мотнула я головой. — Можешь считать, что я стала адреналиновой наркоманкой или сошла с ума. Но меня это не пугает.
— Меня пугает, — совсем неслышно, одними губами шепнул он.
Но мне не нужно было слышать, я и так это знала. А еще не могла придумать, что сказать. Нет, я могла бы рассказать о том, почему мне нужно остаться рядом, причем в подробностях. Но глупо навязываться мужчине, который решил с тобой расстаться, пусть и по такой причине. Да, я не хотела этого. Но умолять его остаться не собиралась. Во-первых, у меня все еще есть гордость. А во-вторых… у меня просто не получится. Это ведь Александр. Настолько упрямого человека я еще не встречала. Это качество бросалось в глаза сразу, даже раньше, чем его сарказм.
Именно поэтому я просто стояла рядом, продолжая держать его за руку и вглядываясь в лицо, как будто пытаясь остановить этот момент. Мне не верилось, что все может закончиться вот так. А еще очень не хотелось уходить, ведь это будет означать, что все происходящее — правда. Как только я выйду за эту дверь, эти отношения оборвутся.
Но и Александр не спешил прогонять меня. Какое-то время он молчал, глядя мне в глаза и, наверное, пытаясь найти еще какие-то доводы. Но постепенно в его взгляде оставалось все меньше той самой решимости. Он мотнул головой и уже собирался что-то сказать, но запнулся, так и не выдавив из себя ни звука. А затем резко выдохнул и притянул меня за талию, впиваясь в губы жестким, страстным поцелуем.
Это было неожиданно, но я ответила сразу, не раздумывая ни секунды. Только вцепилась ему в плечи, притягивая его к себе еще ближе. Руки Александра сжались на моей талии почти до боли, а затем скользнули вверх, запутываясь в волосах, пока он заново изучал мой рот, прикусывал и оттягивал губы, скользил языком по небу, краешку зубов… щеке… шее… ключицам.
Я вспыхнула спичкой мгновенно, как только он первый раз коснулся моих губ, и сейчас уже пылала так, что казалось, этот огонь распространится по всему дому. Внизу живота скручивался тугой узел, заставляя сильнее сжимать ноги, а пальцы уже пробрались под футболку, царапая выпирающие кубики пресса. Внезапно стало плевать на все — на Рэйчел, на всю эту неприятную ситуацию, на то, что он только что пытался расстаться со мной. Даже если это в последний раз, мне необходимо было это почувствовать. И если бы кто-то попытался меня остановить, я бы убила этого человека, не раздумывая. Даже отсутствие контрацептивов уже не пугало меня. Все, что было важно — его тело, которое начинало мелко дрожать от моих прикосновений, его руки, которые заставляли выгибаться и плавиться, сходя с ума.
Футболка Александра уже давно отлетела в сторону, и я с удовольствием исследовала его тело, как будто заново, не в силах насытиться им. Не смогла оторваться даже тогда, когда Александр подхватил меня под ягодицы, заставляя обвить его талию ногами, и прислонил спиной к стене.
Снова поцелуи, которые заставляют все мысли раствориться под напором невыносимого возбуждения. Он как будто задался целью окончательно свести меня с ума, то целуя медленно и нежно, то оставляя почти болезненные отметки на моей шее и груди. Я уже откровенно ерзала, пытаясь сильнее вжаться в его пах, несмотря на то, что Александр, по какому-то недоразумению, все еще был в брюках.
— Алекс… — я нашла в себе силы оторваться от него во время очередного поцелуя. — Сними эти чертовы брюки!
— Какая грозная, — рассмеялся он низким, грудным смехом, от которого по телу прошла оглушающая волна возбуждения, сосредотачиваясь внизу живота.
Я уже хотела возмутиться, но он оторвал меня от стены и всего в один шаг достиг кушетки, опуская меня на нее. Все же есть плюсы в настолько маленьких комнатах.
Нависнув надо мной, Алекс заглянул в мои подернутые пеленой возбуждения глаза, как будто хотел что-то сказать, но я больше просто не могла ждать и, вцепившись ему в волосы, притянула к себе, накрывая губы поцелуем. Тело горело и требовало немедленных действий. Вот только Александр не спешил. Он снимал с меня одежду нарочито медленно, как будто распаковывая дорогой и долгожданный подарок, осыпая поцелуями каждый новый оголившийся участок кожи. А когда на пол, вслед за остальной одеждой полетел мой бюстгальтер, и его губы накрыли напряженный сосок, я начала задыхаться. Алекс играл с моей грудью, распаляя меня сильнее с каждой секундой, перекатывая возбужденные горошины между пальцами, всасывая их в рот, прикусывая и оттягивая. Казалось, я не выдержу и кончу только от этого. Я то и дело пыталась вжаться и потереться своей промежностью о его бедро, но он каждый раз останавливал меня, вжимая в кушетку.
Не знаю, сколько это продолжалось. Мне казалось, что вечность. Голос окончательно охрип, а тело дрожало и не слушалось свою хозяйку. Но оказалось, что это были цветочки. Когда его пальцы опустились на уже давно мокрые трусики, сделав пару круговых движений, а затем снова вернулись на внутреннюю сторону бедра, лаская кожу, я поняла, что он собирается меня убить.
— Але-е-е-е-екс…
— Ммм… Мне нравится, когда твой голос звучит так… умоляюще, — почти мурлыкнул он, ненадолго отрываясь от моей груди. — Но сейчас просить бесполезно.
Я недовольно заерзала, пытаясь самостоятельно насадиться на его пальцы, но он только хрипло рассмеялся, не позволяя мне проявлять инициативу.
— Тише, каттен.
— Хочу тебя, — выдохнула я, уловив в своем голосе хнычущие нотки.
Он поднялся на локтях и, проведя губами от шеи до уха, шепнул, щекоча дыханием нежную кожу прямо за мочкой:
— Капризный маленький котенок, — Алекс прикусил мочку, слегка оттягивая, при этом снова возвращая руку к трусикам и пробираясь под тонкое кружево. — Нетерпеливая каттен.
— Пожалуйста…
Но в ответ я в очередной раз услышала тихий, невероятно возбуждающий смех. Боже! Как можно настолько эротично смеяться? Почему от этих звуков внутри живота все начинает пульсировать еще сильнее, посылая сладкие спазмы через все тело? Как будто мне мало того, что он творит с моим телом. А он не собирался останавливаться, продолжая ласкать в самых нужных местах, но замирая, стоило мне подступить к грани оргазма слишком близко. Я металась по кушетке, давно сбросив на пол подушку и перестав сдерживать стоны. Кажется, я выкрикивала его имя, грозилась убить, умоляла, впивалась в его плечи так сильно, что оставляла кровавые царапины…