Странный безумный пророк в свободной льняной одежде, сопровождаемый разнородной толпой, состоящей в основном из бедняков, но в которой можно было найти и людей более значительных, вторгся в Капернаум.
Распространился слух, что этот человек может удивительным образом предсказывать будущее, что он уже предсказал арест Иоанна Иродом Антипасом. Вскоре Ирод действительно арестовал Крестителя в Перае.
Именно точность производила на них впечатление. Он не предсказывал общими словами, как это делали древние пророки. Он говорил о вещах, которые произойдут в ближайшем будущем, и он говорил о них в деталях.
Никто в этот момент не знал его имени. Это прибавляло загадочности, усиливало значительность. Он был просто пророком из Назарета, или Назарянин.
Некоторые говорили, что он родственник, возможно, сын плотника из Назарета. Но так говорили, потому что написание "сын плотника" и "маг" было почти одинаковым, и таким образом возникала путаница.
Существовало также предположение, что его имя Иисус. Имя использовали раз или два, но когда его спрашивали прямо, его ли это имя, он отрицал или отказывался говорить совсем.
В проповедях его отсутствовал огонь и направленность Иоанна, и многие его замечания казались непонятными даже священникам и ученым, чье любопытство приводило их послушать пророка.
Этот человек вещал мягким голосом, довольно невнятно, часто улыбался. О Боге он говорил странным образом, что указывало, что, как и Иоанн, он связан с ессеями, так как проповедовал против стяжательства, личного богатства и говорил о человечестве, как о всеобщем братстве.
Но именно чудеса привлекали к нему людей, которые сопровождали его в высокую синагогу Капернаума.
Ни один пророк прошлого не излечивал больных и не понимал нужды, о которых говорили ему люди. И люди реагировали скорее на сочувствие, чем на слова, произносимые им.
Иногда он замыкался в себе и отказывался говорить, углубляясь в собственные мысли, и некоторые замечали, каким страдающим становилось выражение его глаз, и они оставляли его в покое, думая, что он общается с Богом.
Но такие периоды бывали все реже, и он стал проводить больше времени с больными и несчастными, делая для них, что мог, и даже мудрые богатые люди Капернаума начали уважать его.
Возможно, наибольшим изменением в его характере было то, что в первый раз в своей жизни Карл Глогер забыл о Карле Глогере. Впервые в своей жизни он делал то, что раньше считал неспособным сделать из-за собственной слабости и что удовлетворяло наилучшим образом все его, как неудавшегося психиатра, чаяния.
Было еще что-то, что Глогер воспринимал скорее инстинктами, нежели разумом. Сейчас у него появилась возможность искупить и оправдать все свою жизнь вплоть до того момента, когда он бежал от Иоанна Крестителя в пустыню. Правда, жизнь, которую он вел, была чужой. Он воплощал миф за поколение до того, как этот миф был порожден. Он замыкал своеобразный психический круг, уверяя себя, что не изменяет историю, а просто придает ей большую вещественность.
Так как он никогда не считал Иисуса реальным существом, его долгом теперь стало воплотить в физическую реальность то, что считалось результатом мифотворчества. Почему это важно? - спрашивал он себя, но быстро забывал вопрос, так как тот приводил его в смятение, представляя, как ему казалось, ловушку, возможность бегства или вероятность самопредательства.
Поэтому в синагогах он говорил о более добром Боге, чем большинство слышало прежде, и старался чаще употреблять притчи в тех случаях, когда мог их вспомнить.
И постепенно потребность обосновывать разумом то, что он делает, слабела, а ощущение собственной личности заменялось ощущением роли, которую он выбрал. Для ученика Джанга подобная роль была привлекательной во всех смыслах. Ее требовалось сыграть в мельчайших деталях.
Карл Глогер нашел реальность, которую искал. Хотя нельзя сказать, что у него не осталось сомнений.
16
Был в синагоге человек, имевший нечистого духа
бесовского, и он закричал громким голосом:
Оставь; что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты
пришел погубить нас; знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий.
Иисус запретил ему, сказав: замолчи и выйди из
него. И бес, повернув его посреди синагоги, вышел из
него, нимало не повредив ему. И напал на всех ужас, и
рассуждали между собою: что это значит, что Он со
властью и силою повелевает нечистым духом, и они
выходят?
И разнесся слух о Нем по всем окрестным местам.
От Луки, гл. 4: 33-37.
Я знаю, что мой Спаситель жив,
и что он вернется на землю.
Иов, гл. 19: 25.
- Массовая галлюцинация. Чудеса, летающие тарелки, призраки - это одно и то же, - говорила Моника.
- Очень вероятно, - отвечал он. - Но почему они видят их?
- Потому что хотят этого.
- А почему они хотят этого?
- Потому что испуганы.
- Ты думаешь, это все?
- Этого недостаточно?
Когда он в первый раз вышел из Капернаума, его сопровождало намного больше людей, чем тогда, когда он выходил из Назарета.
Стало невозможным оставаться в городе, так как работа практически остановилась из-за толп, жаждущих видеть его простые чудеса.
Поэтому он говорил с людьми за городом, на склонах холмов, на берегах рек.
Он проповедовал интеллигентным образованным людям, имеющим в характере что-то общее с ним. Среди них встречались владельцы рыболовных судов - Симон, Джеймс, Иоанн. Один был врачом, другой - служащим, впервые услышавшим в Капернауме его проповедь.
- Вас должно быть двенадцать, - сказал он им однажды и улыбнулся.
И он выбрал их по именам.
- Есть здесь человек по имени Петр? Есть кто-нибудь по имени Иуда?
И когда он нашел тех, кого искал, то попросил остальных отойти ненадолго, так как хотел поговорить с двенадцатью апостолами наедине.
Все должно быть настолько точным, насколько я смогу вспомнить. Будут трудности, несоответствия, но я должен, по крайней мере, обеспечить базовую схему событий.
Люди замечали, что он не был осторожен в том, что говорил. Иногда он был даже яростнее, чем Иоанн Креститель. Мало кто из пророков выказывал такую храбрость, немногие говорили с такой уверенностью в себе.
Некоторые из его утверждений казались странными. Многое из того, о чем он говорил, было для них непривычно. Некоторые фарисеи считали, что он богохульствует.
Иногда кто-нибудь пытался предостеречь его, предлагал, чтобы ради своего дела он смягчал некоторые заявления.
- Нет, я должен сказать то, что должен сказать. Это уже решено.
Однажды он встретил человека, в котором узнал ессея из колонии близ Мачаруса.
- Иоанн хочет говорить с тобой, - сказал ессей.
- Иоанн еще жив? - спросил у него Глогер.
- Он в темнице в Перае. Я думаю, Ирод слишком напуган, чтобы казнить его. Он позволяет Иоанну ходить по залам и садам дворца, позволяет ему говорить со своими людьми, но Иоанн опасается, что Ирод скоро найдет в себе мужество обезглавить его или забить камнями. Иоанн нуждается в твоей помощи.
- Но как я могу помочь ему? Он должен умереть. Для него не осталось надежды.
Ессей непонимающе глядел в безумные глаза пророка.
- Но, господин, нет больше никого, кто мог бы помочь ему.
- Ему нельзя помогать. Он должен умереть.
- Если ты откажешься помочь, он просил передать, что ты уже подвел его один раз, не подводи теперь.
- Я не подвожу его, я искупаю ту первую неудачу сейчас. Я сделал все, что должен был сделать - излечивал больных и проповедовал бедным.
- Я не знал, что Креститель хотел этого. Сейчас он нуждается в помощи, господин. Ты мог бы спасти ему жизнь. Ты обладаешь властью, и люди прислушиваются к твоим советам. Ирод не откажет тебе.
Пророк отвел ессея в сторону от двенадцати избранных.
- Ему нельзя спасти жизнь.
- Это Божья воля?
Пророк помолчал, глядя в землю.
- Иоанн должен умереть.