Она лежит на кровати, молча разглядывая лепнину на потолке, вычурный орнамент вокруг люстры. Гнев распирает грудь, мощная, ледяная, удушающая волна гнева. Ей хочется кричать, расшвыривать мебель, срывать шторы, выдирать страницы из лежащих на столе книг, раздирать свою кожу, выцарапать себе глаза, вырвать ногти, сжечь эту квартиру, уничтожить все, все вокруг, пока весь мир не разрушится, не исчезнет, но ничего не происходит, совершенно ничего, ни звука, ни жеста, она стала герметичной, ее тело – запертая клетка, ее гнев – тигр, который не может из нее освободиться.
Наконец она встает, остальные зовут ее: «Анна, давай быстрее, шевелись, уже пора!» И она идет за ними в школу. Тот парень больше не разговаривает с ней, но она не винит его, это все из-за нее, ведь она дура.
Дорога проносится под колесами. Анна села в машину, еще не зная, куда поедет. Лео прав, ей нужно на воздух, точнее, сменить обстановку: прогулок вокруг виллы недостаточно, нужно увеличить дистанцию – и в прямом, и в переносном смысле. Она приготовила сыну обед, взяла ключи, сумку и уехала.
Сначала она едет без единой мысли в голове, бессознательно выбирает дорогу к тюрьме. На перекрестке стоят две женщины с плакатом. Анна думает: «Как же они справляются, кто делает у них уборку, кто занимается покупками, готовит еду, заботится о семье? Интересно, а ночью они спят в маленькой синей палатке, которая стоит на обочине, или уходят домой? Каждая из них живет сама по себе или они вместе?» Может, у них нет семьи, о которой нужно заботиться, а может, у каждой есть муж или друг, который занят повседневными делами, но это не приходит Анне в голову. Она сбрасывает скорость, женщины провожают ее взглядом, они видят за рулем роскошного внедорожника представительницу среднего класса, из тех, кто уверен, что знает о жизни все, и кому нет дела до их борьбы. Анне кажется, будто в спину ей вонзается топор, чувствует острую боль между лопатками и сильнее жмет на педаль газа.
В зеркале заднего вида женщины размахивают плакатом: «Вставай!».
Мимо изолятора она проезжает, превысив скорость. Она пытается разглядеть вход, но из-за низкого, слепящего октябрьского солнца видит лишь темную толпу, которая пробуждает воспоминания об очередях, запахе пота и детском плаче. От этих образов кружится голова, на мгновение Анна пугается, что выпустит руль из рук. Но тут же заставляет себя собраться. В половине третьего она сворачивает на автостраду. Теперь она знает, куда направляется. Двенадцать лет – не считая нескольких дней – прошло с тех пор, как она была там в последний раз, но она прекрасно помнит дорогу – и направление, и пейзажи. К кладбищу она подъезжает за полчаса до закрытия. Здесь все изменилось. Посажено много новых деревьев, разбиты клумбы, изменена планировка, территория разрослась. Анна блуждает среди скромных надгробий, похожих на то, которое она сама когда-то выбрала, вчитывается в имена и наконец находит: как ни странно, венок из пластиковых роз все еще не выцвел.
Здесь несколько дней шел дождь. Земля сырая, неровная, ноги увязают в ней, Анна смотрит на свои ботинки: кожа промокла и размягчилась, она думает о том, что они испорчены, хотя почти новые, а теперь придется выбросить. Она думает о матери и о столбиках монет.
Анна разочарована. Она не знает, чего ожидала, явившись сюда, чего вообще хотела, но в любом случае этого она тут не получит. Она смотрит на холодный камень, заляпанный грязью, на упрямый, бессловесный камень, и рядом с ним она одна и беспомощна так же, как была одна и беспомощна рядом с бессловесной матерью. Она замечает смотрителя, который издали тычет пальцем в запястье: кладбище скоро закроется, и Анна испытывает что-то похожее на облегчение.
Она снова садится за руль и, не отдавая себе в этом отчета, едет к их бывшей лавке. После продажи в ней открыли агентство недвижимости. Но и там ничего не происходит, ничего не шевельнулось внутри, она лишь чувствует усталость, дышать тяжело, ей нужно в туалет. Она думает о кафе, о его владельце, который, возможно, тоже мертв и похоронен под одним из тех холодных серых камней.
Вывеска все та же: «Антракт». Анна открывает дверь, за стойкой молодая блондинка с усталым видом играет во что-то на своем телефоне. В помещении всего два посетителя: двое мужчин, развалившихся в креслах. Один скручивает сигарету, другой, почти лысый, сидит к ней спиной. Сначала Анна узнает потертые деревянные столы, затем оранжевый дерматин на скамейках и зеркало с логотипом «Кока-Колы».
В глубине зала дверь в туалет.