А в сейфах у красных командиров лежат странные толстые пакеты с надписью «вскрыть в час Х». А в планшетах у красных командиров карты немецкой территории. А за голенищами сапог – русско-немецкие разговорники.
Странно как-то товарищ Сталин изготовился к обороне.
Как же объясняет товарищ Сталин свои удивительные приготовления? Немцы говорили Сталину, что их войска просто отдыхают у его границ. А товарищ Сталин говорил немцам, что, свозя войска со всего Союза к немецкой границе, он просто «проверяет свой железнодорожный аппарат». Аппарат, как потом выяснилось, у товарища Сталина оказался – дай боже! Да и немцы хорошо отдохнули.
Эх, была бы у меня машина времени, прилетел бы я в 1941 год, в Кремль. И возопил бы:
– Товарищ Сталин! Тебе повезло! Так уж совершенно случайно получилось, что ты захватил половину Польши. Так преврати ее всю в предполье! Это же Польша, ее все равно не жалко… Ты надеешься воевать малой кровью на чужой территории? Вот тебе малая кровь и чужая территория! Пусть захлебнется тут вторгшийся вражина, выдохнется насмерть, преодолевая колья, мины, эскарпы и контрэскарпы, ежи и проволоку. А ты бомби и обстреливай его, пока он через проволоку продирается. Пусть завязнет немец, прежде чем подойдет к твоей старой границе, где у тебя еще одна линия обороны приготовлена.
А потом взял бы товарища Сталина за руку, вывел из Кутафьей башни, пересек дорогу и завел в дом Пашкова, где у товарища Сталина величайшая библиотека. Нашел бы там для товарища Сталина учебник военной экономики 1911 года, открыл на нужной странице, но, прежде чем тыкать в него пальцем, сначала на словах объяснил бы:
– Изобретение пороха, товарищ Сталин, самым парадоксальным образом сделало войну более гуманной, поскольку снизило относительное количество жертв. Если проследить статистические таблицы войн, то открывается интересная картина: чем лучше, совершеннее, прогрессивнее вооружение, тем лучше соотношение живых и убитых. Скажем, в войне 1812 года отношение мертвых к выжившим составляло 1:1,2 во французской армии и 1:1,9 в русской армии (у французов соотношение хуже, ибо сильно померзли). Вот что такое маневренная война, товарищ Сталин! Вот что такое легкая фортификация. Вот что такое «пуля – дура, штык – молодец».
А вот вам Крымская война, 1853–1856 годы. Отношение мертвых к живым во всех трех армиях (французы, англичане, русские) практически одинаковое – примерно 1:1,4.
Через десяток лет приключилась Гражданская война в США. Соотношение мертвых к выжившим 1:1,55.
Еще через пять лет имеем Франко-прусскую войну. Это уже другая война – без кавалерийской атаки, без сабельного боя. Теперь преобладает не поножовщина, а перестрелка. И окапываются люди получше. К тому же Пруссия перевооружилась и у нее прогрессивные игольчатые винтовочки, а французов – старье залежалое. И вот результат: у пруссаков на одного мертвого приходится 23 живых. А у французов на один труп всего 10 выживших.
Мир, совершенствуя оружие, постепенно движется к позиционной войне. Чувствуете, товарищ Сталин?..
Русско-японская война. Тут уже имеем сплошной фронт, артперестрелки. И у нас на одного убитого 16 выживших. Неплохой результат для России!
И вот, наконец, Первая мировая. Классика жанра! Позиционная война во всей красе. Стороны сидят по своим окопам, которые тянутся в глубину обороны на многие километры, и перестреливаются. Результат: в среднем на одного убитого приходится 20 выживших. Но это в среднем. А вообще-то 70 % потерь в Первой мировой пришлось на первые месяцы войны, когда сторонами предпринимались отчаянные попытки прорывов укрепленных линий обороны. То есть шла более маневренная, нежели позиционная война. И там, где она шла (Западный фронт), где союзники и немцы попеременно пытались взломать оборону друг друга, они теряли массу людей. На один труп у англичан было всего 8,6 выживших, у французов – 7,55, у немцев – 8, у австрийцев – 10 человек.