Тут мне стало не по себе. Ведь одним из условий освобождающего заклинания было: «когда кровь победителя и побежденного сольется в одно»… то есть при ритуале нужна была кровь общего потомка Мерлина Первого и Кардагола. Моя, одним словом. Неужели дракониха поколдовала над родителями, заставив их пожениться, а на самом деле они друг друга не любят? И что теперь будет?
Мать подумала о том же, о чем и я, и рявкнула, угрожающе взмахнув тапком:
— Вот только не надо пытаться меня убедить, будто ты принимала активное участие в охмурении мною Теринчика!
— Ты вообще была не предусмотрена. Не знаю, как тебе удалось просочиться в мои точные расчеты, — призналась Ллиувердан, — я планировала женить старика Мерлина на дочери Терина и Далии, а потом отправить их отпрыска в Нижний мир и…
— Кого? — взвизгнула мама, — ты хотела скрестить Терина с этой дурой в бабочках? Да я тебя…
— Дульсинея, не надо замахиваться своим магическим предметом на… — отец сделал паузу и вопросительно взглянул на дракониху, — на нашу будущую родственницу?
Ллиувердан такое предположение понравилось, она расцвела в улыбке и, в свою очередь, вопросительно посмотрела на Кардагола.
— Я все еще не вижу Кира, — проворчал он.
— Я отправила его в Зулкибар. Мальчик нуждается в отдыхе. Палачи в Альпердолионе — больные садисты, но при этом возмутительно криворукие! Ничего не смыслят в пытках… Рахноэль!
Эльф, наблюдавший за происходящим совершенно безумными глазами, среагировал на окрик «богини» и снова согнулся в поклоне, стукнувшись лбом о землю.
— Ты больше не правитель, Рахни. Я лишаю тебя трона.
В дракона Ллиу превратилась так же быстро, как до этого в женщину. Я даже не успел толком понять, что происходит. Стремительное движение клиновидной головы в направлении скорчившегося на земле Рахноэля, клацанье зубов и вопль Кардагола:
— Опять ты за свое, Ллиу!
— Я научилась глотать, не жуя, — робко поведала дракониха и нажаловалась, — мы расстались потому, что он брезговал со мной целоваться, когда увидел, как я кушаю.
— А ты бы не побрезговала, если бы я жрал драконов, да еще их кости смачно обгладывал? — взорвался Кардагол.
— Я теперь не глодаю кости, ты же видел, — Ллиувердан склонила голову, пытаясь заглянуть Кардаголу в глаза, и часто заморгала.
— Да, ладно тебе, котик, у девушек есть маленькие слабости, и надо относиться к ним снисходительно, — не удержавшись, брякнул я.
Вот лучше бы молчал, потому что внимание Ллиувердан переключилось на меня и стоявшую рядом со мной Саффу.
— О, это же Мерлин и Озерная Ведьма! Привет, ребята. Вы еще не передумали насчет экспериментального превращения в кентавров? Не бойтесь, у меня все получится. Вот у Кардо можете спросить. Сделала же я из него Повелителя времени.
— Как интересно! — оживилась мать.
— Я думала, эта способность у него врожденная, — заинтересовалась Саффа.
— Ллиу, ты вовсе не делала меня Повелителем времени, не вводи их в заблуждение, — прошипел Кардагол, — ты всего лишь усилила уже имеющуюся у меня способность повелевать временем!
— Ой, а разве это не одно и то же? — отмахнулась Ллиувердан и снова превратилась в женщину. Из одежды на ней опять были эти едва скрывающие прелести тряпочки. Плащ, подаренный Кардаголом, отсутствовал. Я поспешил отвести взгляд, разумно рассудив, что если буду продолжать вот так таращиться, то получу в глаз. Не знаю даже, от кого быстрее — от Саффы или от Кардагола.
Вальдор, до сих пор хранивший напряженное молчание, наконец, ожил и подал голос.
Я спешился, понимая, что мне еще долго предстоит выслушивать всякую ерунду. Стою, держу Вороненка под уздцы, уговариваю себя молчать. Уговариваю и уговариваю, а у самого аж руки трясутся. Наконец, после совершенно, казалось бы, невинной фразы этой странной особы о том, что она сделала из Кардагола Повелителя времени, терпение мое заканчивается.
— Я правильно понял, что большая часть моих неприятностей оттого, что какой-то дракон решил поиграть с эльфами в игру на выживание? — тихо проговариваю я.
— Что значит, какой-то дракон?! — возмущается Ллиувердан. Красивая все же, зараза! Так и убил бы.
— Молчать, женщина! — ору я, — да как ты вообще осмелилась вмешиваться в дела людей, которые тебя не касаются?!
— Что?! — кричит она.
Смотрим друг на друга. Судя по выражению ее лица, драконица в ярости. Ну, а я так уже в состоянии бешенства. Мне уже все равно, дракон она или бог. Вот совершенно это для меня неважно.
— Это та самая сука, из-за которой мучили Шеоннеля и Кира? Я правильно поняла? — слышу я и оборачиваюсь.
Плавной спокойной походкой, небрежно помахивая украшенным бриллиантами хлыстиком, к нам приближается Аннет. На лице ее полнейшая безмятежность.
Ллиувердан пренебрежительно фыркает.
— Пошла вон!
— Это я-то пошла вон? — ласково переспрашивает моя супруга, — я? Что это ты, подруга, на моего мужа пасть разинула? Ты решила, что ты тут самая крутая? Уж прости, детка, если ты с недотраху бросилась делать всем поблизости гадости, ты не стала от этого супер-дрюпер грозой полей и огородов. Ты, тварь такая, кто тебе право дал моим близким жизнь портить?!
И все замирают. Нечто подобное мы готовы были услышать от Дульсинеи, но не от нежной и кроткой (за редкими исключениями) королевы Аннет. О том, что она пыталась недавно избить Лиафель, все уже благополучно забыли. Первым, надо признать, в себя приходит Кардагол. Потому что именно он, рискуя жизнью, обхватывает руками Ллиувердан.
За ним, пусть с некоторым запозданием, реагирую я. Бросаюсь к Аннет, сжимаю ее в объятьях.
— Пусти! — рычит она и пытается ударить меня каблуком по ступне. Еле успеваю одернуть ногу.
— Тихо, — шепчу, — тихо. Мы разберемся.
— Я ее убью! — кричит Аннет, вырываясь. Ух ты, какая сильная!
— Только не превращайся! — слышу я вопль Повелителя времени и вслед за ним возмущенное шипение:
— Она меня тварью обозвала!
— А ты и есть тварь! — кричит королева Зулкибара, выглядывая из-за моего плеча, — самая настоящая!
— Курица! — орет в ответ драконица.
— В морду ей, Аннет, в морду! — радостно вопит Дуська.
Тоже мне, подстрекательница бешеных королев.
— Тихо, любимая! — с отчаянием в голосе повторяет Кардагол.
Э… Любимая? Я не ослышался? Это сказал, как его там, озабоченная задница Кардаголище? От удивления ослабляю руки, чем и пользуется моя драгоценная. Она делает рывок вперед, я ее выпускаю; однако, поняв, что сейчас начнется неконтролируемое мордобитие, в прыжке успеваю схватить королеву за талию. Схватить-то успеваю, но поскальзываюсь и падаю на землю, в грязь, увлекая Аннет за собой.
— Мама? Папа?
Поднимаю лицо, смотрю.
Ну, замечательно. Именно этот эпохальный момент — бывший король Зулкибара с женой в грязной луже — и избрала наша дочь, чтобы появиться.
— Здравствуй, Ханна, — говорю я, прижимая Аннет к земле.
О, и Кир рядом с ней? Я-то со слов Ллиувердан понял, что ему еще отлеживаться и отлеживаться.
— Отец? — произносит Кирдык с той же самой интонацией, что и моя дочка парой секунд ранее. С выражением полного недоумения в голосе, если вы еще не поняли.
— Сынок! — восклицает Кардагол, не разжимая рук, в которых гневно трепыхается Ллиувердан, — с тобой все в порядке?
— Относительно, — растерянно проговаривает Кир, — а что ты делаешь?
— Да вот, — пыхтит Повелитель времени, — познакомься, моя невеста. Ллиувердан.
— Спасибо, мы знакомы.
— Он на этой суке еще и женится? — интересуется Аннет, выбираясь из-под меня.
— Кто тут сука? — кричит драконица.
— Вальдор, — стонет Кардагол, — ну угомони ты супругу. Не могу свою больше удерживать. Весь резерв исчерпал.
— Девочка моя, — шепчу я, поднимаясь и ставя на ноги Аннет — хватит. Видишь ведь, все живы и здоровы. И Кир с Шеоннелем тоже.