...Некромаг пришел ближе к полуночи, когда она собиралась переодеваться к завтрашнему дню: с утра ей явно будет не до этого, проще сразу лечь в одежде. Затворил дверь, остановился у крохотного окна… Прищурился и дернул подбородком. Пока Глеб созерцал обнаженное тело, на лице его не дрогнул ни один мускул; его вообще не представлялось возможным прочитать.
Потупив глаза, девушка отложила рубаху обратно на кресло. Необъяснимое чувство вины противно грызло где-то за ребрами.
— Глеб… — куснув губу, выдавила Бестия.
Он пересек каюту в три размеренных шага, толкнул любовницу на стол и рванул завязки на брюках. Даже раздеться не потрудился, — и Рыжая предпочла списать это на страсть и волнение.
Только страсти в их акте не было ни капли. Бейбарсов… брал ее, всего лишь брал. Это не любовь, даже не секс — только грубый, деловитый сброс напряжения, а еще стремление если не причинить боль, то выплеснуть ярость и поставить в себе какую-то точку.
Гроттер попыталась отстраниться, но ее еще сильнее вжали в столешницу, и заскулила, когда он намотал рыжие волосы на руку и потянул назад.
Он отстранился сразу, как только кончил. Таня развернулась; неудовлетворенная, растерянная, она смотрела на него снизу вверх —
Бейбарсов осторожно отцепил ее пальцы от собственной рубашки, и, вздохнув, поцеловал их, прежде чем отпустить.
— Несмотря на отказ, оставьте себе, — произнес он, опуская на стол рядом с нею крошечный блестящий предмет. — Это делали Вам.
Отказ?
Некромаг вышел, а Таня, с удивлением подняв с деревянной поверхности кольцо, только расхохоталась. «Условия» контракта, про которые намекала Улита и которые Бестия в силу собственной глупости и упрямства даже не прочитала.
Она смеялась — долго, очень долго, пока в горле не запершило и из глаз не потекли слезы. Смех перешел в глухой стон; медленно выдохнув, Таня направилась к стопке с одеждой.
Следовало поспать перед схваткой, хотя бы немного. Пряный вкус травяного зелья, предотвращающего беременность, остался на языке вместе с легким оттенком соли, только в этот раз не морской…
Я не помню, когда в последний раз видел Бейбарсова таким сосредоточенным. Как и всегда, тот выглядел уверенно и расслабленно, но ненависть... Его тихая сдержанная ненависть лилась через край и придавала сил и нам.
Мы ждали испанцев в том проклятом заливе — заливе, в котором впоследствии осталось слишком много наших братьев, собранные и готовые. Адмирал заставил нас выучить все варианты боевых действий на случай непредвиденных обстоятельств; у каждого корабля была своя роль — нет, для каждого из нас нашлась своя роль…
Мы поверили в него в тот день, мы всегда верили в Некромага за самого Некромага.
— За что вы сражаетесь? — мрачно вопросил команду Бейбарсов. — Не за золото Бартоломью или Тортугу. Сегодня вы сражаетесь за себя и тот образ жизни, что вам дорог. Тот, что вы, быть может, хотели бы оставить… Вы сражаетесь за честь против тех, кто вас предал и тех, кто убивал ваших родных. Нам пора все закончить, господа. Поднять паруса.
Черные полотнища взвились над кораблем: если по старой традиции традиции остальные суда всего лишь украшались флагом с «Роджером», Некромаг, из его скрытой любви к пафосу, вместо черного флага предпочел черные паруса. Мы были самим символом пиратства! А уж сколько психовал Матвей, всякий раз вынужденный перекрашивать парусину! Впоследствии, когда старые друзья собирались на посиделки, он не раз со смехом проклинал нашу общую любовь к показухе…
— Расчеты по правому борту, — скомандовал Бейбарсов, когда «Кводнон» приблизился на достаточное расстояние.
Следом, чуть в отдалении, шла одна из жемчужин испанской короны.
Три корабля из Бейбарсовской эскадры стояли стеной, поджидая испанскую флотилию, и были готовы открыть дальнобойный огонь. «Страж» выполнял роль наживки и брал на себя основное внимание; прочие корабли, стоявшие по правому и левому флангу, с обеих сторон приближались к испанскому «клину». Среди таковых кораблей находилась и «Ведьма»…
Пушки, которыми оснастили «Страж», предоставил сам Поклеп — разумеется, все было «строго между ним и Бейбарсовым». Отличные пушки повышенной мощности численностью шесть штук, плюсом к обычным сорока.
— Лево руля!
Соловей быстро разворачивал корабль.
Отлично памятуя, где и что они затопили, он старательно выдерживал расстояние, дабы не натолкнуться на свою же ловушку. Нет, в нее стоило заманить «Кводнона»…
— Пли!
Арей умудрился снести мачты еще и плывущему на подмогу «Кводнону» испанскому галеону, а следующий залп пушек угодил туда, где, по его расчетам, находился пороховой склад…
Следует отдать должное и Спуриусу, и испанцам: от его выстрелов нам пришлось несладко, только мы следовали плану Некромага, предусмотревшего любой вариант действий.
— Поднять паруса, — раздалась команда Улиты.
Ведьма стояла на капитанском мостике и следила за ходом сражений. Пока Бейбарсов будет развлекаться, а они громить «Сан Фелиппе», следовало захватить небольшой испанский бриг, взятый, видимо, для «поддержки штанов».
— Гроттер! Твой выход.
Таня и братья-боцманы переглянулись.
— Маракаратма, Адольфий, — скомандовал Аспурк.
— Маловато нас, — заметила девушка.
— Нас и так слишком мало.
Тоже верно.
Пятеро авантюристов, нырнув в воду, устремились к кораблику. Затея была самоубийственной, только удача сопутствует безумцам.
Испанцы их не ждали, и появление девицы в мужской одежде, злой, дико мокрой и при сабле, ввело их в определенное недоумение. И, если палить в женщину для кого-то поначалу и показалось кощунством, когда рядом с нею возникли четверо кровожадного вида спутника, отношение их несколько поменялось.
Таня взмахнула саблей и шпагой одновременно и ринулась на врага.
Ловус, пересказавший впоследствии Бейбарсовскому летописцу подробности захвата суденышка, сказал, что Танька — та Танька, что привлекла внимание капитана «Стража», проявилась именно в тот день. Бесстрашная, жесткая, сильная, и безумно красивая в азарте битвы. Как они выжили, так и осталось загадкой; пусть людей на бриге было не более пятнадцати, и каждый пират стоил минимум трех испанцев…
Когда и с какой стати на палубе появился Эссиорх, девушка упустила, но его помощь оказалась крайне своевременной.
— Левый борт, пли! — крикнула Таня, и старпом с боцманами, продолжая рукопашный бой, открыли огонь по одному из фрегатов.
— Расчеты отменить, к отступлению, — услышала девушка трусливую команду на испанском.
Все смешалось и на какое-то время воцарился хаос. Казалось, Таня даже прекратила понимать, что происходит…
Корабль Спуриуса шел тараном прямо к центру «Стража» — и вскоре то, на что рассчитывал некромаг, наконец-то случилось: «Кводнон» встретился днищем с одним из потопленных судов и застрял. Фрегат с оглушительным грохотом развернулся, рухнула и без того подломанная мачта, и в ту же секунду по команде Некромага Арей открыл огонь…
В это время юркая быстроходная«Ведьма», превосходившая в маневренности громоздкие вражеские суда, развлекалась тем, что обстреливала бриги. Мамай был больным на всю голову и умудрялся вытворять то, на что из благоразумия не шел даже Соловей.
— Право руля… На «Кводнона», Аспурк! Проломим его!
Запах пороха, гари и древесины разъедал ноздри.
Пока бриг шел на корабль Спуриуса, «Страж» огибал ровную дугу вокруг потопленных кораблей.
Перед тем, как вражеские суда столкнулись, Таня схватилась за снасти у борта, и вовремя — от последующего толчка ее чуть не снесло с палубы.