— В Европе было то, чего я хотел.
— Чего ты хотел?
— Чувствовать себя живым. Бэйсджампинг давал мне это чувство.
Она взглянула на свои записи, а затем на меня.
— Существуют сплетни о девушках.
— Это вопрос?
— Ладно. Давай перефразируем. Правдивы ли все сплетни о тебе и о женщинах, с которыми ты спал?
Я засмеялся. Я знал, о каких сплетнях она говорила. Ничего плохого или безбашенного, просто то, что я спал с кучей женщин, пока ездил по Европе.
— Правда, более или менее. Многое из этого преувеличено, — я избегал смотреть на Бри.
— Почему?
Я хмуро посмотрел на неё.
— Что ты имеешь в виду?
— Почему ты спал со всеми подряд?
— Потому что это классно. Потому что это лучше, чем альтернативный вариант.
— А что является альтернативным вариантом?
«Мастурбировать, думая о своей сводной сестре», — пронеслось у меня в голове.
— Ни с кем не спать, полагаю.
Обри издала какой-то звук, но я не обратил внимания.
— Почему тебе нужно было уехать в Европу для этого?
— Там живут лучшие джамперы в мире. Здесь, в Штатах, этот спорт в то время не был так развит.
— Обри, ты виделась с Линкольном в то время?
Она покачала головой.
— Как я говорила прежде, мы не виделись до тех пор, пока я не приехала домой этим летом.
— Почему?
— Он был занят бэйсджампингом и рекламой. А я училась в школе.
— Бри примерная ученица, — сказал я, кивая.
— Почему ты так говоришь? — настаивала Джесс.
— Тебе следует посмотреть все её награды.
— Ты, кажется, ревнуешь.
Я замолчал. Чёрт, мне нужно быть более осторожным.
— Совсем нет. Просто она настоящая зубрила, вот и всё.
Бри фыркнула.
— Лучше быть зубрилой, чем тупым качком.
— Тупым качком? — сказал я, смеясь. — Едва ли я тупой качок.
— Ладно. Тогда мужлан. Тщеславный засранец.
— Тщеславный? Смешно слышать такое от самого идеального человека в мире.
Я видел, как Джесс еле заметно улыбнулась и откинулась на стуле. Я знал, что глупо продолжать спорить с Бри на камеру, но каждый раз она без конца выводила меня из себя. Девушка вела себя так, будто только я был виноват, будто я был врагом. Она не осознавала, что мы должны были опасаться человека с камерой.
— Хорошо. Я не идеальна, но я хотя бы не задница.
Я ухмыльнулся, пытаясь спустить всё на тормозах.
— Ты ранила меня, сестрёнка.
Она состроила гримасу.
— Всё равно. — Бри посмотрела на Джесс, делая видимую попытку собраться. — Мы ещё не заканчиваем?
— У меня ещё есть несколько вопросов.
— Ладно, хорошо.
— И следующий для тебя, Обри. Что есть в Линкольне такого, о чём никто не знает?
Девушка задумалась.
— Он любит «Могучих Рейнджеров».
Я громко засмеялся, а она улыбнулась мне. Напряжение между нами испарилось за секунду, и я улыбнулся Джесс, у которой был растерянный вид.
— «Могучих Рейнджеров»? Ты имеешь в виду детское шоу?
— Именно, — сказал я.
— Объясни.
— Что объяснить? Крутые подростки обладают суперсилой и чумовыми роботами борются со злодеями. Это просто круто.
Обри улыбнулась мне.
— Он был бы розовым рейнджером.
— Ты была бы роботом.
— Лучше я буду роботом, по крайней мере, он крут.
— Эй, не обижай розового рейнджера. Она такая же крутая, как и остальные.
— Это какая-то личная шутка? — вмешалась Джесс.
— На самом деле нет. Однажды я спросила его, какое шоу ему нравится больше всего, он сказал «Могучие Рейнджеры».
— Это произошло, когда мы первый раз встретились, — сказал я.
— Полагаю, ничего не изменилось? — спросила Обри.
— Конечно. Как я и говорил, это просто круто.
Мы вместе засмеялись, а Джесс улыбнулась.
— Ладно, Обри, я могла бы тоже спросить. Твое любимое телешоу?
— «Ханна Монтана», — сразу ответил я.
Бри засмеялась.
— Даже близко нет.
— «Пит и Пит»?
— Теплее.
— «Боишься ли ты темноты»?
— А как насчёт старых шоу канала «Никелодеон»?
— Это был пик популярности телевизионных программ.
— Что ж, ты на правильном пути.
— Ладно, последняя попытка, — я пристально посмотрел на неё. – «Ох уж эти детки»?
Бри разразилась смехом.
— Да!
Я наградил её триумфальной улыбкой.
— Я так и знал.
— Так вы оба любите старые детские шоу? — спросила Джесс.