Наступила пауза.
— У тебя много татушек, — сказала я, запинаясь.
Он посмотрел на себя.
— Ага, так и есть. Они затягивают.
Я дотронулась до одной на его руке.
— Это из видеоигры?
Линкольн засмеялся.
— Да, это из «Halo». Я много играл в дороге. Наверно, она обрела смысл через какое-то время.
— Я и не подозревала, что ты такой зануда.
— Эй, это самая не занудная игра из всех видеоигр.
Я закатила глаза.
— Ага, конечно.
Он схватил мою руку и передвинул её со своей руки на грудь. Линкольн прижал мои пальцы к другой татушке — черепу, обвитому змеёй и розой. Я моргнула и почувствовала, как возбуждение наполнило всё моё существо, когда осознала, что касалась его накаченной мускулистой груди, чувствуя под своими пальцами гладкую кожу и ощущая прерывистое дыхание.
— Как насчёт этой? — спросил он.
— Мм, а что насчёт неё?
— Это самая новая. Подходит зануде?
— Нет. Я имею в виду, совсем не занудная.
Его рука крепче сжала мою. У меня закружилась голова от близости, от того, как сильно я хотела Линкольна. Тихий голосок где-то на задворках сознания, который спасал меня от идиотских поступков, упорно молчал.
— Линкольн... — начала я.
— Ничего не говори. Не в этот раз.
А затем он обрушился на меня с крепким поцелуем.
Правой рукой он всё ещё прижимал мою к груди, и я чувствовала, как бешено билось его сердце. Другой рукой Картер сжал моё лицо, продолжая крепко целовать, наши языки сплелись, по спине побежали мурашки. Я хотела этого, хотела так сильно, что не могла оттолкнуть его. Не могла даже представить, что отталкиваю.
А затем я обвила руками Бэйсда, прижимаясь к его губам ещё сильнее, зная, что не собиралась отступать.
Наши тела сплелись, он обнял меня руками, прижав к своему крепкому торсу, и жадно поцеловал, хотя в этом наши губы не уступали друг другу. Желание захлестнуло меня, заполняя каждую клеточку тела.
Он на секунду прервал поцелуй.
— Чёрт, я так долго ждал этого момента, — сказал Картер, целуя мою шею.
Я провела руками по его мускулистой спине.
— Мы не должны. Но мне уже наплевать, — простонала я.
— Хорошо. К чёрту все эти должны и не должны, — он снова вернулся к моим губам.
Линкольн встал, оттолкнув назад скамейку, и заставил меня подняться на ноги. Я едва не задохнулась, когда он практически сорвал с меня футболку. На мне не было лифчика, и прохладный воздух коснулся кожи. Он с жадностью смотрел на мою грудь, и я покраснела. У меня никогда не было парня, который таращился бы на моё тело в процессе.
— Ты совершенна, — сказал он.
— Это просто слова.
Линкольн схватил мою грудь и начал ласкать соски, прижавшись ко мне. Я чувствовала, как его напряжённый член прижался к моей ноге.
— Не просто слова.
— Чёрт, Линкольн, — простонала я, когда он целовал мою грудь и шею.
— Скажи мне, что ты думала об этом годами.
— Нет, — прошептала я.
Он переместил одну руку и схватил меня за волосы. Бэйсд не потянул меня за них, но крепко держал, вынуждая поднять подбородок. Его губы были мягкими, когда мужчина целовал мою шею. Я вздохнула и приглушённо застонала.
— Не ври мне.
— Линкольн, — сказала я.
Другую руку он переместил мне на живот, двигаясь вниз к моей влажной промежности.
— Признайся.
— Хорошо. Я думала об этом годами.
— О чём именно?
Своей рукой он проскользнул в мои шорты. Я почти дрожала в предвкушении.
— О тебе. Твоём теле. Твоих губах. Как это, чувствовать... — я замолчала.
— Скажи. — Рукой он нашёл мой клитор, и я, вздохнув, начала вращать бёдрами.
— О, чёрт. Как это, чувствовать тебя внутри.
— Мм. Чёрт, Бри. Ты потекла для меня.
— Знаю, — простонала я.
Пальцами он продолжал играть с моим клитором, медленно двигаясь кругами, посылая волны наслаждения по телу, а своими губами снова нашёл мои. Немного подразнив, Бэйсд вошёл в меня пальцем, и я снова вздохнула. Мужчина прикусил мою губу, одновременно причинив боль и наслаждение.
Я с трудом могла переносить. Он был большим, намного больше меня, и прекрасно владел своим телом. Одна рука была у меня в волосах, немного сдавливая голову, в то время как другой Картер двигал в моей вагине, попеременно трахая меня и потирая клитор.
Я не могла думать. Подавшись вперёд, я обхватила его член через тонкие шорты, и он застонал.
— О, Боже, — сказала я, ощутив всю его длину.