— Простите, я опоздала, — сказала она, в своей обычной бодрой манере.
Краем глаза я наблюдал за тем, как Джесс поморщилась.
— Всё в порядке? — спросил я.
— О, абсолютно. У моей подружки были проблемы с машиной сегодня утром.
— Я уверен, ты справилась.
— Да. Всё в норме.
Я улыбнулся ей.
— Я мог бы подшучивать над тобой подольше, учитывая то, что ты всё равно собираешься пытать меня.
— Будь я проклята, если не собираюсь.
После этого мы принялись за работу. Джесс облокотилась на стену в дальнем конце комнаты до окончания занятий и едва проронила пару слов, что происходило впервые. Обычно она мелькала перед глазами, раздавая всем инструкции о том, как лучше передать эмоции, но также следя и за ходом нашей работы.
Она постоянно повторяла фразы типа: «Линкольн, не мог бы ты передать состояние тщетной надежды?» или: «Замри и думай о своих ногах, я имею в виду, на самом деле, думай о боли», а иногда даже: «С твоей нынешней репутацией, представь, что вся твоя расширившаяся семья поддерживает тебя, словно ты близок к получению награды за храбрость». По правде говоря, она была безумна в лучшие из своих дней.
И по какой-то причине мне не хватало её постоянных комментариев. Это стало частью рутины. Мы с Трейси даже получали от этого больное удовольствие. Она добилась больших успехов в создании впечатления «чопорной Джесс».
Однако, несмотря на плохое настроение Джесс и тяжелое утро Трейси, сеанс прошёл хорошо. Я не мог полностью сосредоточиться, потому что в моей голове продолжали проноситься образы обнаженной Бри, но это не имело значения. Даже если бы всё, чего я хотел — просто лежать весь день в той музыкальной комнате рядом с обнажённой Бри, мне следовало сосредоточиться.
Я должен был вернуть свои ноги.
Позже, когда команда прервала съёмку и удалилась на короткий перерыв, я, задыхаясь, сел, прислонившись спиной к зеркальной стене. Воспоминания о прошлой ночи обрушились на меня.
***
Её руки были прижаты к поверхности рояля, спина выгибалась дугой, когда я входил во влажную промежность. Мы уже второй раз занимались любовью, и я задыхался от изнеможения.
Она посмотрела на меня через плечо.
— Трахни меня жёстче, Линкольн, — простонала она.
Это завело меня. Я схватил Бри и глубоко вошёл в неё, вращая бёдрами. Внезапно после третьего толчка я почувствовал, как боль обрушилась на меня, боль, которую я, как мог, пытался игнорировать.
— Чёрт, — прорычал я, откинувшись назад и пошатнувшись.
— Линкольн! — вскрикнула она, двинувшись в мою сторону.
Я отмахнулся от неё.
— Я в порядке. Всё дело в моих чёртовых искалеченных ногах. В таком положении трудно стоять.
— Прости. Мне так жаль, — она прикоснулась к моей груди.
Я посмотрел на свой по-прежнему каменно-твёрдый член.
— Забудь об этом. Глупо не воспользоваться таким стояком.
Она ухмыльнулась.
— Не воспользоваться? Ты шутишь?
— Определённо, нет. Ты можешь приступить к работе, раз тебе не понравилась моя шутка.
Она снова засмеялась и упала вместе со мной на пол, обхватив мои бёдра своими ногами и медленно опуская свое совершенное тело на мой член. Я схватил её за попу, а Бри усердно скакала на моём члене, сжимая свои бёдра.
Нетрудно предположить, что происходило после. Но вся проблема заключалась в том, что боль просто грозила разорвать меня на части. Я не осознавал, насколько она сильна, пока контролировал себя и занимался любовью. Само собой, она не исчезла полностью, даже когда Бри была сверху, но на секунду я подумал, что мои силы на исходе.
Что было чертовски некстати.
***
Трейси вырвала меня из воспоминаний. Когда она села рядом, я слегка передвинулся, чтобы скрыть свой надвигающийся стояк.
— Что с Джесс? — мягко спросила она.
Я взглянул на Джесс через всю комнату. Она тихо говорила по телефону. Я пожал плечами:
— Без понятия. У неё было хреновое настроение, когда я утром спустился вниз.
— Не помню, чтобы раньше мы столько обходились без неё.
— Знаю. Может, у неё умерла собака.
Трейси засмеялась.
— Она и хозяйка собаки? Да уж.