Аул засыпал. Над камышовыми крышами домов проплывали на север рваные тучи. Тишину аула нарушал редкий лай собак.
По темной окраинной улице шел мужчина средних лет в пиджаке, шапке. Он торопился: в эту же ночь он должен уйти из Кобанлы в другой аул.
Сакля Нурыш-агая находилась почти у самого обрыва над Кубанью, и всегда в его доме слышался шум реки — всплески волн, бьющихся о прибрежные камни.
Маметали по шуму реки определил, что он, кажется, уже дошел до нужного места. Остановился, огляделся. Да, вон она, сакля Нурыша. Света в доме не было. Он подошел к калитке, прислушался. Скрипнула дверь. Из дому кто-то вышел, прошелся по двору. Маметали кашлянул три раза. Хозяин сакли узнал человека и, трижды прокашляв в ответ, приглушенно спросил:
— Ты, Маметали?
— Я, друг Нурыш.
— Джигиты ждут тебя.
В низкой, маленькой комнатке, с окном, завешанным войлочным ковриком, кроме Бекболата, сидело четверо молодых людей. Троих Маметали знал — они были кобанлычане: Батырбек, Амурби, Иса. Четвертый был незнаком. Все встали и пожали обеими руками руку гостю, а Бекболат обнял дядю.
— Привет тебе от Николая, — сказал Маметали.
— Спасибо, агай. Как он там?
— Молодцом!
Нурыш подал гостю пиалу с чаем.
— Благодарю, Нурыш: только что пил у сестры… Ну что ж, начнем? Мне затемно надо еще успеть в Алака́й-аул.
— Вот он оттуда, дядя. — Бекболат показал на парня. — Азаматом зовут.
Маметали с головы до ног оглядел молодого человека. Глаза острые, дерзкие. Нос чуть изогнут книзу. И все черты лица, крупные и энергичные, свидетельствовали о его незаурядной воле и смелости.
— Оллахий, хорошо! Садись, джигит, — сказал Маметали, а про себя подумал: «С таким орлом и на край света не страшно лететь!» — Итак, докладывай, Болат, обстановку.
Бекболат покосился на дверь. Нурыш с камой на поясе тотчас выскользнул во двор на охрану.
Бекболат рассказал о положении в окрестных аулах. Большинство середняков и бедняков за Советскую власть. В каждом ауле есть доверенные люди, которые готовы выступить в любую минуту. Здесь, в Кобанлы, в день сабантоя они пойдут делить байскую землю…
Маметали внимательно слушал племянника, задавал вопросы, уточняя то одно, то другое.
— А как с оружием? — спросил он.
Бекболат сказал, что некоторые вооружены лишь ружьями да камами, а надо бы винтовки и пистолеты.
— Хорошо. Доложу в комитете. — Маметали встал. — Итак, все ваши люди должны быть начеку, чтобы в любое время могли объединиться в боевые группы, в отряды.
Самодельная свеча из овечьего жира, стоявшая на маленьком столике и неярко освещавшая комнату, вся оплыла. Пламя ее колебалось и готово было вот-вот погаснуть.
— Ну что ж, друзья, желаю вам успеха!
Маметали крепко пожал всем руку и обратился к Азамату:
— Итак, друг Азамат, будем пробираться в твой аул. Веди горной тропой. Надо быть осторожными: так требует дело…
— Все на площадь! Все на площадь!
Кто это кричит, кобанлычане узнали сразу. Конечно же, Нурыш! Только непонятно — почему так рано? Праздник обычно начинается позже, а сейчас солнце не поднялось над горизонтом даже в рост человека. Да и сам клич Нурыша был не тот, что прежде. Раньше приглашение на площадь он пересыпал шутками-прибаутками. Надев маску козла и козлиную шкуру, Нурыш напевал песенку козла, который хвастал смелостью и удалью, а на самом деле был ужасный трус. Нурыш так искусно представлял хвастунишку, что аульчане хохотали до упаду и от всего сердца угощали Нурыша чашкой бармажи, а девушки дарили ему, кто вышитый золотой мишурой кисет, кто платочек. Женщины угощали домашней халвой…
Теперь же Нурыш-агай был серьезен и строг. И как аульчане ни зазывали его в саклю, чтобы отведать приготовленного к празднику баурсака, ни к кому так и не зашел. Нурыша будто подменили… Словом, что-то сегодня должно произойти серьезное, и, собираясь на площадь, люди опоясывали себя верной камой.
Запоздавших не было. Площадь шумела и бурлила, как Кубань в полую воду. Когда на крыльце аульской управы появился в окружении своих товарищей, вооруженных карабинами и камами, Бекболат, многие влезли на плетни и заборы. А чтобы лучше слышать, приставили к уху шапку.
А он говорил о том, что довольно терпеть произвол Батоки и его прихвостней. Довольно кровопийцам владеть почти всей аульской землей! Декрет о земле уже давно издан в Петрограде. Его подписал сам великий батыр Ленин. И потому у кобанлычан, как и у других крестьян Северного Кавказа, есть законное право отобрать у мироедов землю и поделить между бедняками и узденями. Поделить сегодня же, так как время не ждет — на дворе весна, пора выезжать в поле.