Несколько недель она работала на износ, потому что просто не могла иначе. Стоило ей хоть на секунду остановиться, как она чувствовала, что захлебывается в собственном дерьме. Воспоминания липкой скользкой массой выливались на нее снова и снова, будто помои, от которых невозможно было отмыться. Картины прошлого заставляли ее испытывать неописуемую жалость к себе и опять проходить через все невзгоды, уготованные ей судьбой. Но кое-что менялось: сперва ей казалось, что ничего нельзя было сделать иначе, пока, наконец, эти бесконечные повторения не утомили ее настолько, что она то из любопытства, то просто от скуки принялась представлять, как могло бы быть по-другому. Раньше ей казалось, что вся цепь событий ее предыдущей жизни по-настоящему крепка и неразрывна, прочна и непоколебима, но вдруг в ее голове стали зарождаться и другие мысли. Мысли о том, что путь, который лежит позади, она выбирала для себя сама, шаг за шагом, и, в конце концов, оказалась там, где была сейчас. И потом все это отхлынуло, словно прибрежная волна после прилива. Воспоминания поблекли, стали приходить все реже, пока и вовсе не были вытеснены из сознания за ненадобностью.
Бегать ей совершенно не понравилось ни по утрам, ни по вечерам, поэтому немного погодя пробежки она заменила йогой, ну или чем-то весьма похожим. И теперь она начинала свой день с неторопливых растяжек тела и ума, постепенно погружаясь в неспешный темп своего нового быта.
Если в первое время Бекка испытывала непреодолимое желание успеть сделать за день как можно больше, отметить сподвижки на плане и подробно расписать завтрашний день, то спустя месяц или чуть больше она без сожалений отправила все свои расписания в печь вслед за будильником и от души насладилась тем, как огонь безвозвратно погубил ее старания, прежде казавшиеся такими важными. В какой-то момент Бекка осознала, что ее мир потихоньку становится с ног на голову: вещи, которые раньше так волновали ее, оказались несущественными, а те, которые она вечно откладывала, сейчас занимали все ее существо. Например, ей никогда не приходило в голову, что солнце встает намного медленнее, чем заходит, что шорох травы и шелест листьев могут целый вечер рассказывать ей истории, если их навестит весенний ветер, что потрескивание дров может так завораживать своей странной музыкой.
Случались дни, когда она вообще ничего не делала, просто сидела и созерцала. Она научилась понимать свое тело и давать ему то, что действительно требовалось, а не то, к чему она его приучила. Оказалось, еды организму нужно не так уж много, и питаться всего один раз в день вполне достаточно. То же и с движениями: вместо изнурительных силовых упражнений, которыми строгие тренеры учат в фитнес-классах, надо лишь разогнать кровь по венам и как следует растянуть мышцы. Главное - это полностью погрузиться в то, что ты делаешь здесь и сейчас, вместо анализирования прошлого и планирования будущего. Просто быть. Здесь и сейчас.
Чего Бекке действительно не хватало из внешного мира, так это еды. Не в том смысле, чтобы наесться от пуза и быть счастливой. Нет. Ей не хватало разнообразия. Она так тонко научилась различать нюансы вкуса имеющихся продуктов, что ей до смерти хотелось обогатить свое нехитрое меню, поэтому она от души наслаждалась розовеющими помидорами и крепнущими огурцами на своих грядках. Но когда урожай поспел, она не набросилась на него с жаждой голодающего. Напротив, она методично разобрала плоды своего труда и превратила приготовление пищи в своего рода медитацию: она делала все нарочито медленно, изучая каждый новый вкус и каждый новый аромат с дотошностью сомелье.
За первые восемь месяцев она похудела на пятнадцать килограммов, и впервые в жизни не обратила на это никакого внимания. Все это произошло так естественно, что ничуть не волновало ее. Мысли были в порядке - вот, что важно.
Приближалась зима, она делала заготовки из кое-каких овощей и теперь ей ясно виделось, что она будет делать дальше. Новый путь являлся ей во все больших подробностях, и к концу года она до последней детали осознала его, и будто уже сто раз прошла. И эти повторения не могли ей наскучить.
В условленный день Бекка оставила дом старого Хэмиша, надела последнее хоть как-то сохранившееся платье, сидевшее теперь на ней, как мешок из-под картошки, и отправилась в путь. Ни волнений по поводу будущего, ни опасений, что что-то снова пойдет не так. Только очередной весенний день и радостное предвкушение от того, что на этот раз все правильно.
Олден Вэлли ничуть не изменился: все то же кафе с неприветливой официанткой, та же бакалея с неповоротливым Питом в дверях, та же необитаемая автобусная остановка. Но Бекке он показался как будто совсем иным, словно теперь она смотрела на него другими глазами.
- Эй, Пит! - крикнула она Питу через дорогу.
Пока бакалейщик озирался в поисках окликнувшего его, у Бекки нашлась пара секунд, чтобы удивиться звуку собственного голоса, который она не слышала уже давно. Это был сильный, спокойный, уверенный голос, который ей очень понравился.
- Это вы мне? - отозвался, наконец, Пит, щурясь в ее сторону и явно не узнавая.
- Да, да, добрый день! - поздоровалась Бекка. - Не подскажете, когда следующий автобус до Финикса?
- Вам повезло, через час или около того. А вообще-то они ходят раз в три дня.
"Повезло ли?" - спросила себя Бекка.
- Спасибо, Пит, - поблагодарила она. - Хорошего вам дня.
- И вам, - кивнул бакалейщик, все еще недоумевая, знакомы ли они.
Потом он успокоил себя мыслью, что эта леди, должно быть, здесь проездом, и обратиться к нему ей посоветовала Кэти, официантка, она же и сообщила, как его зовут.
Бекка уселась на теплую лавочку автобусной остановки, бережно согретую солнцем Аризоны и снова вдохнула весенний воздух, готовясь еще раз отправиться в путешествие.
Финикс, решила она. Почему бы и нет? Этот город оказался к ней гостеприимен в прошлый раз, значит теперь все будет еще лучше. К тому же, Бекке понравилась Аризона, и ей всегда хотелось жить в большом городе. Она вспомнила, как в детстве мечтала перебраться туда и стать супермоделью. Ну, моделью, конечно нет, а вот супер - это отличный план. Эта мысль заставила ее улыбнуться.
Неспешно проходя мимо стеклянной витрины, она внимательно оглядела свое отражение. Бекка год назад пришла бы в ужас от изрядно отросших темных корней и от измятого платья. Сегодняшняя Бекка вошла в парикмахерскую с гордо поднятой головой.
- Режьте, не жалея ошибок юности, - кратко проинструктировала она мастера.
Темно-русая от природы, на этот раз она вышла из салона жгучей брюнеткой, а не угодной мужу бледной светловолосой тенью самой себя. Светлый цвет всегда был ей не по душе - какой-то он ненастоящий.
В соседнем магазине она купила джинсы и футболку, которые наконец-то пришлись ей впору, а выходя как бы невзначай подняла глаза и уперлась взглядом в неброскую надпись "Сдается комната"."Удачно", - подумала Бекка и навестила владельца, который согласился приютить ее на пару недель за весьма божескую цену. Следующие несколько дней она посвятила покупке мобильника, пары деловых костюмов и рассылке резюме.
Впервые оказавшись на сайте с основным банком вакансий Финикса, она спросила себя: "А кем я, собственно, хочу быть?". Колледж ей закончить не удалось, она забеременела от Маршалла и вышла за него замуж. Родители полностью это одобрили, ведь тратить деньги на такую блажь, как образование, в тех местах, откуда она родом, считалось излишеством. Еще не отгремели свадебные колокола, а Маршалл уже изменил ей. С горя она набросилась на виски и потеряла ребенка. А после того, как она очнулась в больнице с выкидышем, муж закатил ей такой скандал, что вся больница стала невольным свидетелем их первого серьезного разлада. Разумеется, ее поведение было верхом неблагоразумия, но она была тогда еще слишком юной, чтобы суметь отделить заботу о будущем ребенке от собственного бездонного горя, начисто лишившего ее разума. Затем она несколько лет проработала официанткой в местном гриль-баре, а когда Маршалл высказал свое недовольство и этим, то она перебралась секретарем в адвокатскую контору. Благо в школе Бекка училась хорошо, поэтому документы у нее всегда выходили образцовые.