— Кажись, стукает, — сказал он. — И чего ему сделалось? Здоровый ведь был мужик! — недоуменно изрек он и вопросительно уставился на хозяина.
Игната тут же послали за доктором, а прадед, словно почувствовав неладное, направился в гостиную.
— Мы втроем хлопотали над Борисом в ожидании доктора, когда папа вернулся из гостиной, — вспоминала бабушка. — Лицо его было смертельно бледным, глаза широко раскрыты, иссиня-белые губы дрожали.
— Кто посмел?! — грозно воскликнул он и схватился за сердце.
— Что такое, папа, что случилось? — закричала бабушка, впервые увидев своего отца в таком состоянии.
— Там! Там! — только и вымолвил он и, показывая рукой в направлении гостиной, осел на диван.
— Мы с Софьей, оставив Алексея Спиридоновича присмотреть за папой, бросились в гостиную и, войдя туда, остолбенели, увидев на стенах три пустые золотого цвета рамы, уныло смотрящие на нас темно-синими в крапинку гостиничными обоями. Приехавший доктор дал отцу успокоительную микстуру и, осмотрев дворецкого, сказал, что его опоили каким-то сильнодействующим снотворным и что он скоро проснется. Борис проспал около пяти часов. Когда он очнулся, добиться от него ничего не смогли. Последнее, что он помнил, был ужин на кухне, где обычно после хозяйской вечерней трапезы принимались за еду слуги. Ничего необычного Борис тогда не приметил. Ели они пшенную кашу, приправленную растительным маслом и свиной требухой.
— После этого откушали брусничного киселя, а более ничего такого не ели, — сказал он.
— Ну а до ужина, вспоминай, что ты мог съесть?
— Съесть? Ничего! Только соку березового испил, да и то часа за два до ужина.
— Соку? Где?
— Дак Генка ж, конюхов сын, ноне утром нацедил и на кухню доставил. Ваша светлость, тот сок окромя меня и другие испробовали!
— Кто был на кухне? — грозно спросил Бориса прадед, заставив его испуганно вздрогнуть.
— Никого! Истинный Бог, никого!
И Борис, в подтверждение истинности, перекрестился.
— А во время ужина?
— Одне только домашние, — захлопав глазами, промямлил дворецкий. — Даже Глашка, племянница Игната, к тому времени в деревню отправилась. Так что окромя своих домашних более никого и не было!
— А может, кто-то заходил на кухню, а потом ушел?
Борис умолк, стараясь что-то припомнить.
— Дак вы ж заходили, ваша светлость, Игнату лабардана заказать на утро. И опосля Софья Николаевна забегала, с Пелагеей о чем-то пошепталась и ушла, а потом вернулась и велела ей какое-то платье к утру отгладить.
— Да не о себе я тебя спрашиваю, болван! И не о Софье Николаевне. Из чужих, может, кто заходил, от соседей слуга какой или еще кто?
— Нет, ваша светлость, более к нам никто не заходил.
— А что же ты делал потом? — пытался выведать у него прадед.
Но что происходило после ужина, дворецкий забыл намертво. Сказал только, что сморило его как-то уж очень быстро, он еще на двор хотел выйти, проверить, закрыты ли ставни, да и не помнит теперь, выходил ли.
Прадед долго думал об этом происшествии. Ведь ему, по сути дела, обвинять было некого. Все слуги работали в доме уже много лет, кто из них мог тайно опоить дворецкого снотворным, узнать было совершенно невозможно. Прадед после этого сделался очень подозрительным, он хоть конкретно никого и не подозревал, но тщательно следил за каждым из находящихся в тот вечер на кухне. Ему казалось, что он непременно что-то заметит по их поведению, отыщет какую-нибудь ниточку к разгадке, но, увы, все оказалось тщетным, заметить ему ничего не удалось, картины исчезли бесследно.
— С тех пор папа начал как-то уж очень быстро слабеть здоровьем, — рассказывала бабушка, — и спустя четыре с половиной года умер.
— Вот такая произошла с моим прадедом история, Егорка, — шумно вздохнул дед, закончив свой рассказ.
— Ну, а потом? Картины так и не нашлись?
— Нет! Они как в воду канули на много-много лет.
Егор насторожился:
— Что значит «на много-много лет»? Уж не хочешь ли ты сказать…
— Да, Егорка! — перебил его дед. — Я хочу сказать тебе, что картины моего прадеда выплыли на свет божий совсем недавно! И я даже видел их!
Егор вытаращил глаза от изумления.
— На выставке в доме художника, совсем недавно, — продолжал дед. — Об этой выставке я прочел случайно, в газете, там как будто специально приводилось описание одной из лучших картин под названием «Бэль».