Выбрать главу

Ваш покорный слуга Р.П.А.».

Егор Алексеевич отложил письмо и покачал головой.

— Ну, что ты на это скажешь? — поинтересовался Егор.

— Это он, ты прав на сто процентов!

— Конечно! Вот читай дальше, что он ей за это посулил! — Егор протянул деду второе письмо.

«…Здравствуйте, Софи! Прежде всего хочу пожаловаться, что я без Вас очень скучаю, но обстоятельства всякий раз складываются так, что я вынужден откладывать и откладывать свою поездку в Москву. Также хочу сообщить Вам, любимая, что беспокойство Ваше по поводу осуществления дальнейшего нашего плана совершенно безосновательно. Просто у меня для этого мероприятия еще недостаточно денег. Ведь я получил от нашего заказчика пока только одну четвертую часть от обещанного! А Вы, Софи, должны понимать, что значит купить в Англии приличный дом».

— Дальше можешь пожалеть глаза и не читать! — сказал Егор. — Он пишет ей о петербургских светских сплетнях и еще о всякой чепухе, не имеющей отношения к тому, о чем идет речь в самом начале письма!

— Так, так! Значит, наша Софья ценою папиных картин решила укатить с милым в Англию, и наверняка он обещал ей сделать это тайно. Вот уж поистине женщины в любви становятся слепыми! Ну как она могла поверить, что он решится на такое ради нее! Неужели она надеялась, что этот ловелас захочет вот так запросто изменить свой образ жизни?!

— Ну! — Егор многозначительно развел руками. — Это еще цветочки! — сказал он, интригуя деда.

— Что?

— А почитай-ка теперь снова дневник!

«…Господи! За что ты дал мне такое испытание?!

Я дрожу уже который день подряд, вспоминая увиденное, и думаю, что не смогу вытравить эту мерзость из своей памяти до конца дней моих! Что же ты наделал, П. А.? Зачем разбил мою жизнь на мелкие осколки несостоявшейся любви, разочарования, предательства и обмана?! Ради чего ты заставил меня совершить величайший грех? Ради того, чтобы, и так изрядно настрадавшись, я могла еще и это увидеть своими собственными глазами?! Клянусь, мне было бы легче, если б ты просто разлюбил меня через некоторое время! А это! Как снести такое, ума не приложу! Я, видно, скоро сойду с ума, ибо, закрыв глаза, всякий раз вижу одно и то же: ты в объятиях этого нечестивого чужеземца Ку-Льюна! Господи! Я не знаю, что может сравниться с этим по дикости своей! Неужто все это время мне приходилось делить тебя с ним?! Господи, какое неслыханное кощунство!»

— Ну и гусь! — воскликнул Егор Алексеевич! — Ну и гусь!

— Угу! — подтвердил Егор. — Голубчик-то оказался и впрямь голубым! А что за имя такое — Ку-Льюн? Китайское или корейское?

— Может быть, и индусское! — высказал предположение Егор Алексеевич. — И я полагаю, что этот тип каким-то образом связан с Тибетом.

— Почему?

— Я как-то давно читал статью о тибетских ламах, для которых характерны имена с подобными приставками — Ку, Су, Нью и тому подобное, а потом не забывай, что прадед к тому времени уже побывал в Тибете!

— Вполне логично!

Егор Алексеевич покачал головой:

— Да! Обработали Софью по полной программе эти любовнички! Ладно, каково резюме, Егорка, расскажи мне своими словами. — Егор Алексеевич отодвинул от себя последнее письмо, приготовленное внуком. — Не стану я больше читать, буквы еле угадываются, глаза от напряжения уже совсем устали.

— В последнем, прощальном, письме Р.П.А. сообщает, что уезжает на долгие годы во Францию, только и всего! Выходит, то, что картины наши всплыли со дна именно во Франции, вполне закономерно!

ГЛАВА 9

Яна, плохо спавшая в эту ночь, примостилась на диване и едва задремала, как раздался телефонный звонок. Она вздрогнула, неприятное предчувствие тут же резануло ей сердце. Она ждала этого звонка в течение всей недели и сейчас отчетливо поняла — это именно тот самый звонок.

— Алло! — несмело произнесла она, дав тем самым почувствовать свой испуг.