— У нас осталось два дня, не забывай! — сказал ей Гриша по телефону.
— Ну что я могу сделать, если ее нигде нет! — в отчаянии воскликнула Яна, — Ты так говоришь, будто я могу что-то придумать!
— Если ее нет ни в мастерской, ни в квартире, значит, надо искать в других местах! — раздраженно заметил Гриша.
— А может, Володя отдал ее кому-то? Или продал?
— Мы с тобой, Яна, не можем этого знать! И пока еще есть возможность найти ее там, где мы пока не искали, надо искать!
— Где?
— Ну, например, в квартире твоих родителей.
— Моих родителей? Да с какой стати?
— У тебя есть ключи от их квартиры?
— Что за вопрос, конечно, есть!
— А Володя знал, где они находятся?
— Естественно!
— Ну вот, видишь! Я вполне допускаю, что он без твоего ведома мог отнести картину туда. Ведь твои родители, по-моему, уже второй месяц на съемках, только на похороны приезжали. Значит, квартира пустует.
— Пустует. Лебедевы иногда заходят поливать цветы. Неужели ты думаешь, что Володя…
— Яна, ты как вареная! Я ни о чем не могу думать, кроме того, что у нас на все про все осталось ровно два дня!
Яна разозлилась:
— Да что им надо от меня, в конце концов, если до их звонка я абсолютно ничего не знала об этой картине?! Квартиру я перевернула вверх дном, пусть теперь сами ищут! Им лучше меня должно быть известно, где он мог ее спрятать. Я им так и скажу! Ну что, что я могу еще сделать в этой ситуации?
— Боюсь, они тебе не поверят!
— Ну и пусть не верят, мне наплевать, я не могу вывернуться наизнанку и достать им эту картину.
— Яна, им нужен результат, а не твое возмущение! К сожалению, ты можешь высказать его только мне. Ори и возмущайся сколько хочешь, мои уши стерпят, но, думаю, нам, не откладывая, надо ехать в квартиру твоих родителей. Это еще один шанс.
— А если ее и там нет?
— Через час я за тобой заеду, — решительно заявил Гриша и положил трубку.
Поиски в квартире родителей также ничего не дали, и Яна от отчаяния расплакалась.
Гриша обнял ее за плечи и принялся утешать:
— Я думаю, есть еще одно место, куда Володька мог ее отнести.
Яна подняла на него заплаканные глаза, и в них засветилась надежда.
— В свою однокомнатную квартиру.
—. Но там ведь жильцы!
— Ну и что? Может, он зашел туда, когда их не было, и запихнул куда-нибудь? У тебя есть ключ?
— Нет! По-моему, он был у Володи на связке, второй — у жильцов. Но даже если ключ и найдется, как можно войти без их ведома?
— Очень просто!
— Но ведь это чужие люди, там их имущество, они доверяют мне, и я не позволю себе вломиться туда без их разрешения.
— Глупости! Ты же не воровать к ним отправишься! Яна, брось деликатничать, ты сейчас в таком положении, что думать об условностях не приходится.
Яна утерла слезы и со злостью посмотрела на него:
— Я устала! Устала от твоих постоянных запугиваний! Устала, понимаешь? Устала!
— Так, может, мне отстать от тебя совсем? Не вмешиваться? Или ты думаешь, что кроме этого мне больше нечем заняться?
В глазах Яны тут же промелькнул испуг:
— Прости меня, Гриша, прости! Я просто дура! Баба, одним словом, вот и все!
— Ладно, ладно! Я тебя вполне могу понять! Ты очень расстроена и напугана, отсюда и эта истерика.
Яна снова заплакала, уткнувшись в плечо Гриши.
Вернувшись к Яне, они обнаружили, что на Володиной связке ключа от отданной внаем квартиры не было.
— Ума не приложу, куда он мог деться! — удивилась Яна.
— Ищи.
— Где?
— Везде!
Гриша обшарил все ящики трюмо — безрезультатно, и тогда Яна заметила, что он начал нервничать: грубо, со стуком, выдвинул последний нижний ящик с бельем, понимая, что делает это совершенно напрасно, лишь для самоуспокоения.
— Не стучи так, Машку разбудишь, — заметила Яна.
— А, черт! И тут ни хрена нет! — раздраженно воскликнул он.
Яна, глядя на него, устало опустилась на диван.
— Знаешь, Гриш, я, наверное, пойду завтра в милицию!
— Что? — удивился он.
— Что слышал! Я завтра пойду в милицию и все расскажу!
— Это глупо, Яна!
— Глупо? А не глупо сидеть и ждать, что взбредет этим бандитам в голову?
— Иди, только имей в виду, что в милиции в первую очередь спросят, почему ты до сих пор молчала. Почему во время беседы со следователем ничего ему не рассказала.
— Ну и пусть спросят! Там, по крайней мере, меня никто не убьет.
— Ладно, делай что хочешь! Я устал тебя убеждать. Только прошу тебя, потом, когда сама же себе и навредишь, ко мне больше не обращайся.
Яна ничего не ответила.