И тут Володя, что называется, припер брата к стенке. Он рассказал о своем разговоре с Вероникой и велел немедленно выкладывать все, как есть! Благо Яна в этот момент принимала ванну. Грише ничего не оставалось, как сказать правду. «Теперь уже можно, ну, раз так получилось! — подумал он. — Картина ведь все равно украдена».
Выслушав его, Володя страшно обозлился.
— Я уверен, что здесь не обошлось без твоей стервозной Ирки! — заключил он.
— Да брось ты! Она, наоборот, хотела помочь мне.
— Хотела она, как же!
— Ну ладно, Володь, какая теперь разница! Я предполагал, что ты разозлишься, потому и выдумал историю про Савелия.
Володя посмотрел на него как-то странно — не то безучастно, думая о своем, не то осуждающе — и сказал:
— В общем, так, дорогой братец! Картину я тебе не отдам!
— Да ты что, сбрендил? — испугался Гриша.
— Может, и сбрендил!
— Володь, да ты что? Серьезно, что ли?
— Серьезно! Из такого говна сам выпутывайся!
— Да как я выпутаюсь? Где я возьму такие деньги?
— А кто тебя заставляет их брать?! Да я просто уверен, что эти Иркины заказчики — обыкновенные шантажисты, какие-нибудь ее дружки. И обули они тебя вместе с ней по полной программе! Сами подсунули картину, сами же ее и украли по Иркиной наводке. А потом стали тебя запугивать. Уж кому-кому, а ей известно, как тебя затрясет при таком раскладе.
— Ты с ума сошел!
— Неужели ты так в нее влюбился, что и впрямь ничего не понимаешь! Да я сам к ней поеду и выведу ее на чистую воду в два счета! При тебе!
Видя, что брат разошелся не на шутку, Гриша принялся его уговаривать:
— Я боюсь не за себя, а за Веронику с Савкой! Как ты не можешь этого понять?! Ну даже если я и влип, как ты говоришь, так что теперь?! Надо отдать им эту картину, и дело с концом!
— Угу, сейчас! А потом им понравится, и они тебя еще на что-нибудь выставят!
— Да какая тебе разница, черт возьми! — закричал Гриша, видя бесполезность своих уговоров. — Тебе-то зачем теперь эта картина? Ты что, ее назад отнесешь?
— Отнесу!
Гриша недоуменно уставился на него.
— Отнесу, отнесу! — подтвердил Володя.
— Ты совсем ненормальный?
— Конечно, а ты разве не знал? Я ненормальный! Когда я делал это ради Савелия, мне было очень тяжело, но я скрепя сердце еще мог как-то себя оправдать, а теперь… Да я жить не смогу, если не верну ее назад!
— Интересно, и как ты это сделаешь?
— Да уж соображу как-нибудь!
— Господи, Володя! Брось валять дурака! Эти люди очень опасны!
— Убирайся к черту! — не выдержал брат.
Ирина ждала Гришу, который должен был привезти картину, и, чтобы отметить это событие, даже накрыла на стол. Однако праздника не случилось. Гриша отправился домой.
На следующее утро ему позвонила Ирина и сообщила, что заказчики собираются тряхануть Володю, пока он и впрямь не отнес полотно обратно на выставку.
— Что значит «тряхануть»? — испугался Гриша.
— Это значит припугнуть! Поспособствовать, так сказать, добровольной сдаче картины.
— Господи, Ира!
— Да что ты дергаешься? Ничего они с твоим братом не сделают!
Гриша повесил трубку и заметался — позвонить Володе или нет? Через некоторое время все же решил позвонить и передать ему слова Ирины.
— Скажи ей, чтобы она послала их к черту от моего имени! — ответил ему Володя и решил спрятать картину. «И Янку с Машкой надо бы отправить куда-нибудь, на всякий случай, — подумал он. — Ведь если что, им совсем ни к чему эти разборки!»
— Яна, вчера тетя Маша звонила, привет тебе передавала, — сказал он жене после завтрака. — Говорит, что приболела немного. Может, вам с Машкой съездить ее навестить?
Яна удивленно на него посмотрела:
— Что это ты стал вдруг таким заботливым? Вроде всегда недолюбливал тетю Машу!
Володя пожал плечами в знак того, что на это ему и впрямь нечего сказать.
На другой день Яна с Машенькой поехали к родственнице в Можайск, но не прошло и пятнадцати минут после их ухода, как в дверь позвонили. Володя подумал, что жена что-то забыла и вернулась, и, не посмотрев в глазок, открыл дверь.
В квартиру вломились три мордоворота.
— Где картина? — взревел один из них.
— Пошел ты…! — выругался Володя и тут же получил удар в лицо.
Они избивали его втроем до тех пор, пока он не пообещал отдать им картину. Отплевываясь кровью, достал с гардероба недавно выполненную им по заказу копию. Она была свернута в трубочку и перевязана тесьмой. «Хоть бы не развернули!» — молился он про себя. Однако один из парней развязал тесьму и, оттянув край картины, взглянул на нее.