— Ты мне льстишь!
— Нисколько! — сказал Егор. — Ну и как? Удалось тебе сделать выводы о своем к нему отношении?
— Вполне! — засмеялась Николь.
— И что же?
— Ничего! — Она хитро улыбнулась. — Давай уйдем отсюда?
— С удовольствием! — обрадовался Егор, которому уже не терпелось поскорей вернуться в гостиницу и позвонить Яне. «Благо, что провожать всего-то до соседнего подъезда», — с облегчением подумал он. Но не тут-то было! В планы Николь сейчас не входило расстаться с ним, и она затащила его к себе на чашку кофе, не приняв никаких возражений. На столе появился коньяк. Решительный блеск глаз Николь натолкнул Егора на мысль, что кофе — всего лишь предлог, прелюдия… Он тут же, как практичный торговец, принялся рассуждать, что будет в случае, если он решится ей отказать. Вывод напрашивался сам собой — все наработанное рухнет в единочасье, только и всего.
Николь, разогретая приличной порцией коньяка, уселась к нему на колени и, запустив руки в волосы, принялась нежно теребить их. Егор взял ее лицо в свои ладони и, повернув к себе, спросил:
— Ты уверена, что тебе это нужно?
— Уверена! — смело ответила она. — Мало того, мне это просто необходимо!
— А я…
Николь перебила его, не дав договорить:
— Можешь ничего не объяснять. Я не собираюсь строить относительно тебя далеко идущие планы. Согласись, с моей стороны было бы глупо думать, что у тебя никого нет.
Егор налил ей и себе коньяка:
— За тебя, Николь! За твою смелость! Знаешь, твоя прямота импонировала мне с самого первого дня нашего знакомства.
— Ну что ж, я рада, что хоть этим тебе понравилась!
— Но почему только этим? Я еще даже не начал перечислять все остальное.
Девушка закрыла ему рот рукой:
— Не напрягайся!
Они выпили, после чего Николь по-хозяйски взяла у него фужер, поставила на стоящий рядом журнальный столик, отломила ломтик шоколада, сунула его в рот Егору и, потянувшись к настольной лампе, щелкнула выключателем.
…Николь отдавалась ему просто, без стеснения, так, словно они занимались сексом уже не в первый раз. «Этой девочке будет легко в жизни, у нее нет комплексов, — подумал Егор. — Она не копается в себе, не создает ненужных проблем, и это при том, что совершенно неопытна в сексе! Другая на ее месте, несомненно, вела бы себя иначе».
Они расстались за полночь. Егору пришлось вызвать такси, чтобы добраться до гостиницы. Войдя в номер, он посмотрел на часы. Яне звонить было поздно, и он, раздосадованный, отправился в ванную. И тут ему позвонила Флер. Узнав ее позывные, Егор почувствовал, как на сердце наваливается тяжесть. Вздохнув поглубже, он нажал кнопку приема.
На этот раз Флер разразилась упреками, и Егору ничего не оставалось, как начать утешать ее и просить прощения.
ГЛАВА 22
Граф Травинский покинул Россию в тридцатилетием возрасте только по одной причине. Он влюбился. Его избранницей стала девятнадцатилетняя балерина Адель Горнье. Увидев ее на гастролях в Мариинском, он потерял голову, совсем этого от себя не ожидая и не ведая о том, что судьба его решена. Ухаживания за балериной продолжались полтора года. Граф следовал за ней повсюду, не пропускал ни одной страны, где проходили спектакли с ее участием. Родители графа негодовали. Влюбиться в балерину и относится к этому вполне серьезно! Отец, Александр Тихонович Травинский, богатейший человек и дальний родственник Юсуповых, сказал, что не позволит сыну вступить в брак с этой девицей, а если сын сделает это против его воли, пусть катится из России ко всем чертям, чтобы не позорить фамилию.
Семен сделал свой выбор. Тогда отец пообещал лишить его состояния. Пообещал, но не успел. Болезнь непонятного происхождения, мучившая его последние четыре года телесной немощью, усугубил вопиющий поступок единственного сына, и он скончался, даже не дотянув до известия о состоявшейся свадьбе. Мать Семена, графиня Наталья Дмитриевна, оставшись в горестном одиночестве после смерти мужа, довольно быстро смирилась с фактом женитьбы сына. Да и что ей было делать? А как только Семен сообщил ей о рождении внучки Аниты, Наталья Дмитриевна уехала во Францию, где три года спустя сын и похоронил ее. В Россию Семен не возвращался, считал, что не имеет права, раз такова была воля покойного отца, чья смерть, несомненно, ускорилась его непростительным, с точки зрения родителя, поступком.
Коллекцию картин начал собирать еще отец Семена, и эта страсть передалась ему. Причем со временем она превратилась прямо-таки в манию! Будучи очень богатым, Семен имел возможность покупать самые хорошие работы. Причем если понравившаяся картина уходила у него из-под носа, он, словно притаившийся маньяк, ждал удобного случая, чтобы предпринять очередную попытку к ее приобретению. И в большинстве случаев ему это удавалось. Чем дольше он охотился за своей добычей, тем значимее для него становился объект его охоты. Шла своеобразная азартная игра.