— Что ты решила?
— Нам надо расстаться!
Она говорила спокойно, без слез и истерики, и Егор понял, что для этого просто пришло время. Оно усмирило ее протест, помогло согласиться с неизбежным. Конечно, она будет еще долго страдать и ловить отзвуки своего несбывшегося счастья, счастья с ним! Но самое страшное уже позади. Теперь Егор видел это.
«Как хорошо, что я не ушел от нее три месяца назад, после нашего первого объяснения, — подумал он. — Страшно представить, что бы тогда могло с ней произойти!»
Он чувствовал, что время все изменило, теперь легче и ей, и ему.
— Я поеду домой, Эгор, — сообщила Флер.
— В Чарльстон?
— Да. Вчера я наконец уволилась с работы и теперь могу уехать.
— Как уволилась?
— Я давно собиралась это сделать, просто тебе пока не говорила.
— И когда же ты уезжаешь?
— Послезавтра!
— Флер, прости меня! Хотя это так глупо с моей стороны — просить у тебя прощения.
— Почему же? Можешь считать, что я тебя простила. Какой смысл таить на тебя зло, если в том нет твоей вины?
— Спасибо, Флер! Ты даже не представляешь, как это важно для меня. Во сколько у тебя послезавтра поезд?
— Я не хочу, чтобы ты меня провожал.
— А как же вещи, и вообще…
— Мериэм и Роджер проводят, я с ними уже договорилась. Прощай, Эгор!
Он ничего ей не ответил. Флер тихо вышла.
ГЛАВА 28
— Алло! Яна, Яночка, любимая! — воскликнул Егор, услышав ее далекое взволнованное «алло».
— Егор! — с замиранием сердца произнесла она его имя.
— Яна, я тебя люблю! Слышишь?
— Да!
— Я не могу больше тебя не видеть! Слышишь, любимая?
— Да!
— Яночка! Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж и уехала со мной в Америку!
— Но… — Она почувствовала, что сейчас лишится чувств от счастья.
— Что ты молчишь, любимая? Ты не согласна?
— Я не знаю! Я просто… Это так неожиданно!
— Так ты хочешь этого или нет?
— Конечно, хочу! Но как же Машка? — вырвалось у нее ненароком.
— Яна, милая, я имею в виду вас обеих! Я хочу, чтобы вы были моей семьей!
— Господи, Егор!
Она ощутила, как по ее щекам катятся счастливые слезы.
— Яна, Яночка, не молчи, слышишь? Соглашайся! Я больше не могу без тебя! А если ты будешь скучать по Москве, то, обещаю, мы будем часто туда наведываться!
— Господи, Егор! Об этом я как раз сейчас совсем не думаю!
— А о чем ты думаешь, почему не говоришь мне, что согласна?
— А как же твои родители?
— Родители?
— Они… Вернее, ты спросил их?
— Яна, они прежде всего хотят видеть меня счастливым, и потом, они уже обо всем знают.
Оказывается, дед рассказал им о нас с тобой уже давно! Так ты согласна?
— Да!
— Спасибо, любимая! Я приеду за тобой через месяц. Надеюсь, за это время удастся решить все вопросы по оформлению выезда, как ты думаешь?
— Надеюсь, удастся!
ЭПИЛОГ
В Москве с ее привычной уже оттепелью неожиданно ударили морозы, градусов под двадцать, их вполне можно было приравнять к крещенским, ведь до самого Крещения оставалось всего пять дней. Они подъехали к Шереметьево за два часа до отлета. Их привезла на своей машине Елена Васильевна. Она же была и единственной провожающей, потому что муж ее, как всегда, находился на съемках. Они припарковались на стоянке довольно удачно, после чего Яна первой вышла из машины, а появившийся вслед за ней Егор поспешно накинул на плечи любимой длинную, до пят, норковую шубу, свой предсвадебный подарок. Елена Васильевна закрыла машину, и они направились в здание аэровокзала. Яна под руку с Егором Алексеевичем, а Егор с Машенькой на руках рядом с Еленой Васильевной. Яна несла на себе шубу как-то неловко, очень уж осторожно, что ли.
— Вы посмотрите, как она напряжена, — сказал Егор Елене Васильевне.
— Да я уж вижу. Это никуда не годится! — И она приблизилась к дочери. — Януля, расслабься, иди посвободней, повольней!
— Я боюсь за нее, не помять бы!
— И правда, Яночка, расслабься, ничего с ней не случится! — сказал и Егор Алексеевич. — В нашем случае гораздо важней не акцентировать на себе внимание.
— Хорошо! — согласилась Яна, которая накануне вечером старательно вшивала под подкладку своей шикарной шубы «Бэль».
Картина летела в Нью-Йорк вместе с семьей, таково было решение Егора Алексеевича, и это было единственной, как он сказал, причиной его поездки в Америку. Он не мог рисковать внуком и Яной и решил, что, в случае чего, возьмет всю вину на себя.