На мелководьях иногда можно было увидеть цапель, расхаживающих туда-сюда на своих ногах-ходулях. То и дело они опускали в воду клюв и хватали рыбу. Да, решил Джонатан, река – это просто какое-то чудо. Не будь он так голоден, он бы задремал, а плот и без управления несло бы течением. До Города У Высокой Башни, расположенного в миле от старинных развалин, они доберутся не раньше чем через день, и пока им не оставалось ничего, кроме как ждать.
Джонатан постучал трубкой о ботинок, спрятал ее в карман брюк и собрался с силами, необходимыми для того, чтобы пройти несколько шагов до рубки. Он нарисовал себе в воображении кусок, а еще лучше два куска вяленого мяса и ломтик сыра чеддер. Также неплохо съесть буханку хлеба, поскольку дюжина припасенных буханок может за несколько дней зачерстветь.
Но едва Джонатан поднялся, как услышал (а может, это ему только показалось) странный звук, нечто вроде бормотания, исходивший откуда-то издалека. Точно определить местонахождение источника этого звука было довольно сложно, но бормотание было таким низким и шелестящим, что казалось, это был голос самого страха. Джонатан быстро выпрямился и прислушался. Все стихло. Тогда он решил, что это просто ветер шуршит в камышах, но в следующий момент вспомнил, что собирался поесть. Едва он об этом подумал, как загадочное бормотание раздалось вновь. Ему стало ясно, что это не ветер, а чей-то голос, причем почему-то приглушенный. Странные звуки разбудили Профессора, который с криком вскочил, хватаясь за свое устрашающее оружие, но спустя несколько секунд протер глаза и убедился, что он не где-нибудь, а на плоту и плывет к морю. Джонатан несколько раз многозначительно подмигнул ему и прижал к губам указательный палец.
Профессор быстро сообразил, что к чему, и оба присели на корточки и застыли, точно пара крокетных воротцев. Едва Профессор открыл рот, видимо, чтобы что-то сказать, как загадочный звук раздался вновь – громкое “хум, хум, хум”. Казалось, он исходит из ниоткуда и в то же время он – везде, словно это было бормотание самого духа реки, нашептывающего свои страшные тайны. Профессор скосил глаза в сторону и какое-то время пристально смотрел на кончик носа Джонатана, а затем приложил ухо к деревянной стенке рубки.
– Да это же проклятый пес! – воскликнул он, вскакивая на ноги. – Клянусь, это он!
Джонатану такое объяснение показалось весьма неубедительным – по опыту он знал, что Ахав, хотя ему и снились какие-то удивительные сны, не умел разговаривать. Но тут голос смолк, и путешественники одновременно вскочили, обошли рубку с обеих сторон и ногами толкнули приоткрытую дверь. Внутри, на полу, среди бочонков с припасами, мирно лежал Ахав.
– Привет, дружище Ахав, – сказал Джонатан.
Ахав поднялся и, потянувшись, вышел на палубу.
– Он выглядит совершенно невинно, – заметил Джонатан и посмотрел на Профессора.
– Да-да, конечно, конечно, – воскликнул Профессор. – Это моя маленькая шутка. Собака, разговаривающая, как человек, и тому подобное. Такая шутка. Ха-ха! А? Смешно, правда?
– Да, сэр, – согласился Джонатан. – Но мы слышали этот голос. Как, по-твоему… Нет, нет, я не угадал. Нет, – повторил он опять, – это не то.
– Что не то? – воскликнул Профессор, горя желанием услышать версию Джонатана и втайне надеясь, что она окажется такой же глупой, как и его собственная.
– Как, по-твоему, пес может разговаривать во сне?
– Ну… – проговорил Профессор, бросая на Джонатана ответный взгляд. – Нет, не думаю. По крайней мере, я не представляю, как бы он это делал. В Малом Беддлингтоне я видел одного гнома, у которого была обезьяна, и эта обезьяна умела читать стихи. Сначала она как будто гипнотизировала всех. Потом вставала, прямая, как мачта, и декламировала “Стенания безумца” – точно так же, как делали бы это ты или я. Сейчас я как ученый ни за что бы не поверил в эти россказни. И все же я уверен, Сыровар, что в нашем мире – мире науки – нет какого-то ключа, который бы открыл одну из дверей – возможно, одну из боковых дверей.
Профессор проницательно взглянул на Джонатана, а затем с философским видом зажег свою трубку. Джонатан, однако, вернулся к разговору о говорящей во сне собаке.
– Но я думал, Профессор, что если собака видит сон, в котором, например, есть человек, то не может ли этот человек говорить, как обычные люди? И тогда, если и собака разговаривает во сне, то она должна издавать явно не собачьи звуки; может быть, люди в этих снах вставляют иногда словечко…