В сущности, заслуга Лукашенко на тот момент была лишь в том, что он не стал участником российской агрессии против Украины и не допустил полного слияния своего внешнеполитического курса с внешнеполитическим курсом Кремля. В условиях глобального геополитического противостояния это уже немало. Запад при этом вовсе не претендовал на то, чтобы перетянуть Беларусь на свою сторону — его устраивало сохранение статус-кво в этом регионе.
Таким образом, в условиях обострения отношений с Россией Запад был готов стать менее требовательным к авторитарной Беларуси. Спорить с этой логикой сложно: на фоне безумного агрессора с ядерными боеголовками локальный диктатор Лукашенко выглядел однозначно меньшим из зол. Впрочем, в нормализации отношений был заинтересован не только Брюссель, но и официальный Минск — увидев на примере Украины, на что способен Кремль, Лукашенко вовсе не хотел оставаться один на один со своим восточным союзником. Однако первые реальные шаги навстречу предпринял все-таки Евросоюз. Еще 31 октября 2014 года Совет ЕС сократил санкции против беларуских властей: из «черного списка» выбросили имена 24 чиновников и 7 компаний. 31 июля 2015 года произошел второй этап сокращений — еще с 24 чиновников были сняты санкции. Пришла пора делать ответные шаги и официальному Минску: 22 августа 2015 года Лукашенко помиловал всех шестерых политзаключенных, в том числе экс-кандидата в президенты Николая Статкевича. Одновременно заметно изменилось отношение властей к несанкционированным уличным демонстрациям: теперь такие акции не разгоняли, а их участников не арестовывали — только лишь штрафовали лидеров. Смягчилась и официальная риторика: оппозиция в какой-то момент перестала быть сборищем «отморозков», а наиболее умеренные представители гражданского общества даже стали изредка появляться на телевидении. Национальный герб «Погоня», бело-красно-белый флаг и лозунг «Жыве Беларусь» получили частичную амнистию и даже в отдельных случаях стали использоваться сторонниками власти в качестве доказательства широты своих взглядов. Некоторые политологи называли происходящее «либерализацией» или «оттепелью». «Все, что Запад пожелал, все, что Запад захотел видеть в канун президентских выборов в Беларуси, признаюсь честно, мы сделали», — говорил Лукашенко в октябре 2015 года. Мяч снова оказался на стороне ЕС. Сразу после президентских выборов, которые обычно (но не в 2015 году) в Беларуси сопровождались новыми витками политических репрессий, Совет Евросоюза заморозил практически все санкции против режима Лукашенко на 4 месяца. Это решение было принято 12 ноября, а в феврале 2016 года санкции полностью были отменены. Ограничительные меры остались лишь в отношении четырех чиновников, напрямую связанных с исчезновением политических оппонентов Лукашенко в 1999–2000 годах. Вашингтон в сравнении с Брюсселем был более сдержан, но и он предпринял демонстративные шаги навстречу: в октябре 2015 года частично приостановил действие санкций в отношении 9 беларуских компаний.
В беларуском экспертном сообществе существует убеждение, что главным лоббистом так называемой оттепели 2015 года был министр иностранных дел Владимир Макей — якобы именно он убедил Лукашенко отпустить политзаключенных и ослабить репрессии. Но «либерал» Макей никогда бы не добился успеха, если бы не сложилась для этого благоприятная ситуация. Сущность внешней политики Александра Лукашенко всегда сводилась к бесконечной спекуляции: проще говоря, он привык продавать за рубль то, что стоит одну копейку. А к 2015 году условия для такой спекуляции сложились идеальные. Полное снятие санкций ЕС было куплено не значительной демократизацией общественно-политической жизни, а лишь помилованием шестерых политзаключенных, которые большую часть своих сроков к тому моменту уже отсидели. Избавление от статуса страны-изгоя было де-факто обеспечено лишь неучастием в российской агрессии против Украины и техническим предоставлением площадки для мирных переговоров.