- Смертный, - не стал врать Вогард. - Но не в этом мире. Здесь нет силы, способной убить меня. Твоим друзьям это не под силу. И тебе тоже. И демонице твоей тоже.
- А как же альвы смогли пленить тебя два раза?
- Я сам сдался, - улыбнулся демон. - Посражался для вида и сдался.
- Зачем? - оторопела чародейка. - Кто же сам в полон идет?
- Я, - рассмеялся Вогард и сразу стал серьезным. - Ты не поймешь, ты никогда не была одинока в чужом тебе мире, который быстро пресытил и начал навевать скуку.
- Да неужели? - усмехнулась она.
- Не сравнивай. У тебя друзья тут есть. Витязь этот вокруг тебя коршуном вьется.
- У тебя те же друзья были, когда ты сюда попал, - ответила Белава. - Только ты злом им за добро отплатил. Альвийку, что выходила тебя и полюбила, убил и силу ее выпил.
- Я же демон, Белава, пресветлые мне не могут быть друзьями, мы слишком разные. Мне сила их боль приносила. Хорошо, хоть догадались ее не использовать, когда лечили.
- Неблагодарный ты! - возмутилась чародейка.
- Да ты пойми, не чувствую я так, как вы все. Я другой. Я не могу любить, ненавидеть, ревновать, благодарность испытывать, как ты ее понимаешь. Раньше не мог.
- А сейчас можешь? - насмешливо спросила она.
- Могу. - Вогард кивнул и поймал взгляд чародейки. - Любить и ревновать я научился. Про благодарность ничего не скажу, а для ненависти здесь никого подходящего нет, вот в моем мире... - на мгновение черты его омрачились, но тут же снова разгладились.
- Так что же ты со мной тут расселся, ко ли любимая в башне осталась? - Белава опять насмешливо посмотрела на него.
- В башне любимой нет, - улыбнулся демон.
- А змеюка?
- Она мне безразлична, - пожал плечами Вогард.
- Так зачем же ты ей помогаешь? - изумилась чародейка.
- Раньше помогал, потому что уговор был, а сейчас... Тебя отпускать не хочу, - глаза его полыхнули расплавленным золотом зрачков, и Белава сглотнула.
- Да зачем я тебе сдалась-то? - хрипловато спросила она.
- Твое появление так много всего изменило, - признался Вогард. - Мне снова жить захотелось. Не могу я тебя отпустить. - он заметил, как она попыталась отстраниться. - Не бойся, сейчас удерживать не буду. Верну к альвам, когда спросишь все, что хотела. И не сделаю ничего, чтобы ты не хотела. Пока не захочешь, не трону, обещаю.
- Змей ты, - помрачнела Белава. - Чужая я, есть у меня суженый. А хочешь, - она с надеждой подняла глаза, - домой в свой мир хочешь? Коль скучно здесь, так озеро тебя обратно отправит.
- Мне все равно где, - в очередной раз ошарашил ее демон. - Ты в моем мире жить не сможешь, значит, здесь хочу остаться.
- Да зачем я тебе сдалась? - Белава снова попробовала отодвинуться, но он не позволил, крепко удерживая девушку. - Я вздорная, я ругаться скверно могу, лентяйка я еще, вот.
- Это мне все неважно, - усмехнулся Вогард. - Ты человеческой меркой измеряешь, только я не человек.
- А-а-а, - вдруг выдохнула чародейка и рассмеялась. - Тебе демоница понравилась! Ее что ли полюбил?
Демон задумчиво посмотрел на девушку. Еще три дня назад он тоже так думал, но после того разговора в созданном им мирке, демон осознал, что влечет его к Пламенеющей, как он назвал демоницу. И это были совсем иные желания.
- Нет, - наконец ответил он. - Не ее.
- Но я же человек, - потрясенно сказала девушка. - Мой век дольше обычного, но не вечный. Да и мной ты пресытишься и опять заскучаешь. Не дело ты задумал, ой, не дело.
- Ты опять человеческой меркой меряешь, - улыбнулся демон, потом, заметив ее смятение, решил больше пока не говорить об этом. - Задавай свой следующий вопрос.
- У меня разом все вопросы пропали, - ответила она. - Неси меня к альвам.
- Ты ведь у хранителя спрашивала, что со мной в моем мире случилось, - лукаво подмигнул Вогард.
- Откуда ты... - Белава изумленно уставилась на него.
- Слышал, я почти весь ваш разговор слышал, - сказал демон. - Я умею Слышать. Так ты хочешь узнать, кто и почему меня сюда отправил?
- Уже и не знаю даже, - выдохнула Белава.
Не так-то приятно узнать, что тебя подслушивали, когда ты вроде как и слова вслух не произнесла. И про хранителя знает. Демон молча ждал. Первый раз за столько времени он захотел рассказать свою историю без утайки, но ждал, когда девушка попросит. Чародейка некоторое время успокаивалась, потому что праведное возмущение готово было сорвать с ее языка новый поток ругательств. Но любопытство уже подняло голову, и она боролась с ним.
- Рассказывай, - наконец, решилась девушка.
- Расскажу, - кивнул демон, - только вот...
Он легко притянул к себе девушку и прижался к губам, заглушая протест.
- Да кто ж тебе разрешил, змей рогатый?! - возмущенно воскликнула она, когда Вогард чуть отодвинулся.
- Не удержался, - улыбнулся он задумался, решая с чего начать.
- Не удержался он, - продолжала ворчать чародейка. - Разве ж хороший-то человек себе такое позволит? Ай, что с тебя взять, ты же не человек. Демон ты, тьфу!
Он улыбнулся, слушая ее. Потом отвел с лица девушки, выбившуюся прядку волос, любуясь огоньком в изумрудных глазах. Вогард смотрел в полюбившиеся глаза чародейки и вспоминал...
Глава 37
Вечный город, столица Харгала, потрясал не столько своим великолепием и богатством, сколько ощущением внутренней силы. Он был похож на притаившегося хищника, от чьих когтей невозможно спастись, как не беги. Эту силу невозможно было не заметить, нельзя было не ощутить, она проникала в каждую пору, стоило только раз взглянуть на него. Молодой черноглазый демон полюбил Вечный город с первого мгновения. Он купался в силе, наполнявший город, он чувствовал их родство. И демон знал, что однажды этот хищник будет лежать у его ног и заискивающе лизать руку.
Вогард был седьмым по счету сыном Высшего демона Исгарда, главе правящего рода. Род великих воинов. Они рождались уже могучими воинами, доводя своих матерей почти до смерти. У отца Вогарда был гарем из десяти жен и тысячи наложниц, и никто не мог пожаловаться на его невнимание. Сын ничем не уступал отцу, побеждая братьев в тренировочных боях еще в детстве, хоть и был младше их. Беда молодого демона была в том, что его мать была наложницей, а занять правящее место могли только сыновья от законных жен. Мечтать о троне не приходилось тем более. И все это бесило Вогарда, потому что никто не был столь близок и любим отцом, как он. Но даже Высший демон не мог спорить с законами и самое большое, что ожидало молодого демона, это место телохранителя при одном из законных сыновей.
И Вогард выбрал наиболее слабого, решив стать ему лучшим другом, защитой и доверенным лицом, чтобы возвести его на место отца, когда того не станет, и начнется борьба за власть. И тогда демон сможет быть у власти, управляя своим Господином. И даже больше. Когда Повелитель умрет, Вогард и Господин смогут претендовать на трон, потому что в силе и ловкости не было равных незаконному сыну великого Исгарда, и он собирался добиться власти для своего брата... для себя.
Лафгард был сыном третьей жены Исгарда и был на три года старше Вогарда. Эта разница совершенно не ощущалась, наоборот умный и сильный сын наложницы казался одним из старших сыновей. Лафгарда не любили старшие и частенько применяли к нему запрещенные кодексом приемы. Сын третьей жены терпел, потому что сын Господина обязан был вытерпеть все. И он тоже понимал, как и Вогард, что ему не светит ничего, когда отец умрет. Скорее всего он падет первым, когда братья начнут борьбу за место главы рода. Ему нужен был сильный друг, но никто из старших братьев не желал сближаться с ним. Впрочем, это был негласный закон. Можно было вместе учиться, можно было вместе участвовать в попойках, можно было развлекаться с доступным демоницами, но никогда нельзя было забывать, что за твоей спиной враг, потому что родство ничего не значило в мире, где выживал сильнейший. И Лафгард помнил это.
Это был день, когда обжигающее солнце Харгала только выползло на небосклон. Законные сыновья встали в пары, готовые к учебному бою. Незаконные ждали своей очереди. Вогард сидел в тени единственного дерева на арене и лениво наблюдал за боем. Другие незаконные держались в стороне от него, потому что любимого сын любимого отца и Господина боялись и предпочитали держаться от него подальше. Между незаконными детьми существовало что-то вроде дружбы, потому что им нечего было делить. Они не погибнут при битве за место Господина, они просто воины, которые будут служить или покинут род, это было их единственное право.