Уже у околицы их догнала запыхавшаяся Заряна:
— Вы куда? — крикнула она.
— А не видно что ли? — спросила Белава, останавливая Злату.
— Так не поймешь. Люди говорят всяко разно. Кто говорит, что тебя повезли к отшельникам на воспитание, а кто, — тут она запнулась и бросила взгляд на Радмира, — что наконец замуж выпихнули.
— Чего? — Белава задохнулась от возмущения. — Какой такой замуж? Чего я там не видала?! — и уже тише и горделиво, — К чародею меня везут… Зарянка, — заорала она радостно, напугав кобылку, — я еду к чародею!
— Ой, ты ж лишеньки, — почему-то вовсе не обрадовалась за подругу Заряна. — А я как же? Я же одна останусь… Ай, бедная я несчастная-а-а, — заголосила девушка. — Да, на кого ж ты меня покидаи-и-ишь, сиротинушку-у-у, а и зачем тебе тот колду-у-ун.
— Ты чего, Зарянка? — опешила Белава, спрыгивая на землю. — Тебе бы за меня порадоваться, а ты ровно хоронишь.
— Прости меня, Белавушка, — всхлипнула подруга, — страшно мне одной остаться. Не поговорить, не поплакаться. Только батюшка, да собака Жучка. Может останешься?
— Нет уж, поеду я. — потом обняла подругу. — А ты не переживай, Зарянка, все хорошо будет, очень скоро все хорошо будет. — поцеловала подругу в щеку, вскочила на лошадь и, уже догоняя Радмира и отца, крикнула. — Все будет так, как ты хочешь!
— Плачет? — спросил батюшка, когда Белава догнала их.
— Плачет, — ответила девушка.
— Коль прощаясь люди плачут, значит от них уезжает хороший человек, даже если она хорошая… язва, — улыбнулся Радмир, и Белава метнула в него грозный взгляд, воин-странник тихо засмеялся.
Некоторое время они ехали молча. Никодий думал о чем-то невеселом. Белава смотрела на нахмуренное чело батюшки и не решалась спросить о причинах. Радмир же бросал взгляды на девушку, от которых она тоже начала хмуриться. Вот так всегда, думала она, все мужики одинаковы. Но тут воин-странник нарушил молчание:
— Скажи, краса-девица, а в чем проявляется твоя сила?
— Двигаю утварь домашнюю и не только. Чтобы убраться в доме, мне не нужны руки. Ну или вот камешек сегодня отправила по воде прыгать, а потом ко мне в руку вернулся.
— После этого пришел Водяной?
— Нет, — Белава досадливо поморщилась. — Это сначала. А потом мы говорили с Зарянкой, и я разозлилась. Вот тогда и бросила тот камень в сердцах и… бахнуло.
— Угу, — Радмир кивнул каким-то своим мыслям, — а еще?
— Да вот морковку оживила сегодня знахарке.
— Это я слышал, а до этого ничего не возрождала?
— Не пойму я, — посмотрела на него девушка.
— Например, сломала что-нибудь, а потом взяла и собрала снова, — пояснил мужчина.
— Нет… не пробовала.
— Интересно. А как поняла, что с морковкой получится?
— Не знаю, — пожала плечами Белава. — Просто почувствовала, что и как сделать надо. Оно само как-то вышло.
— И никто никогда не рассказывал, не объяснял? Может когда маленькой была?
— Не помню я такого.
— А бабушка? — Радмир был явно заинтересован силой девушки.
— Она бабку только раз видела, — заговорил Никодий. — Она тогда осмотрела моих дочерей, сына еще не было. Белаве тогда пять годков исполнилось. Хвалена их даже обнюхала и сказала, что девки пустые. Подарила им по бусам и по прянику, а потом ушла и больше никогда не вернулась. А когда Белаве десять исполнилось, тогда-то оно первый раз и проявилось. Всемила послала ее в курятник за яйцами, Белавка долго не шла. Жена за ней отправилась, а дочка стоит и смотрит на яйцо. Все бы ничего, да яйцо под потолком висит. Всемила ахнула, Белавка к ней обернулась, а яйцо на пол и упало. Всемила тогда всю ночь в подушку ревела. Как бабка не углядела тогда дочку, не пойму.