А значит, потихоньку.
Он и дошел-таки до входа.
Те же камни.
И пара уродливых изваяний, то ли звери, то ли люди. Грубые колонны, высотой едва в полтора человеческих роста. И кое-как отесанный камень, на них возлежащий.
Верховный замер.
Это место он видел впервые. И… если войти?
— Не стоит, — сказали ему. И тень отделилась от колонны, за которой скрывалась, превращаясь в человека. Будь Верховный чуть более суеверен, он бы решил, что видит пред собой не женщину, но зловредного духа, её обличье похитившего.
Но нет.
Ксочитл.
Тихая Ксочитл.
Некрасивая Ксочитл. Ксочитл, стоящая за плечом Императрицы.
Верховный прижал руки к груди и поклонился так низко, как позволила спина.
— Боюсь, я не могу пожелать вам доброй ночи, — сказал он. И голос был хрипл. А еще он ощутил, сколь продрог. И завтра наверняка холод обернется болью в горле, если только ею. — Нынешняя ночь…
— Особая?
На ней все то же простое платье. И пожалуй, человек, с Ксочитл незнакомый, вполне способен перепутать её со служанкой. Особенно теперь, когда промокли и платье, и волосы, и сама-то она гляделась жалкою.
Не только она.
— Особая, — повторил Верховный, соглашаясь. — Небеса дали предупреждение…
— Но его вновь не услышат.
— Вы тут…
— Сопровождаю… её, — она чуть улыбнулась. И лицо её стало мягким, одухотворенным. — Она пожелала войти. Правда, получилось только сегодня.
Стало быть, не в первый раз они оказываются здесь, в Храмовом дворе? Но Верховный узнает о том лишь сейчас.
— Не сердитесь, — Ксочитл тонко уловила его настроение. И возмущение. — Верно, стоило предупредить, но она не хотела… она все-таки еще дитя.
Дитя, что носит маску из золота.
И дарует жизнь мертвым.
— Как…
— Тот ваш юноша… и на него не сердитесь. Она держала в руках его сердце. Как он мог отказать в маленькой просьбе?
И вправду, как?
— Он тоже…
— Сопровождает. Сегодняшней ночью многое изменилось. Не спрашивайте, я не знаю, что именно. Она так сказала. А я ей верю.
У Ксочитл на руках золотые браслеты. Не тяжелые, изящные, украшенные темными камнями.
На шее — ожерелье.
И вновь же, весьма скромное. Золото теряется, будто собственная невзрачность этой женщины оказывается сильнее.
— Я… признаюсь, давно хотела побеседовать с вами. А тут случай… удобный, — Ксочитл подошла ближе. — Я бы предложила вам свою накидку.
— Не стоит.
— Верно. Она промокла. Да и брат говорит, что женщина не должна подавать виду, когда видит слабость мужчины. Что это мужчину унижает.
— Он весьма…
— Мудр? Отнюдь. Скорее уж уперт. И сейчас доволен. Был. До сегодняшней ночи. Ему казалось, что он одержал славную победу. Заговорщики раскрыты и уничтожены. Виновные понесут наказание. И в Империи воцарятся покой и благоденствие, — Ксочитл говорила это мягко, и в словах её все же мерещилась насмешка.
Над кем?
Над братом ли? Над ним, Верховным? Над всеми глупцами, которые полагали себя умнее богов.
— Но вы ведь не о нем беседовать хотели?
— Нет.
Молчание.
И тянется, тянется… и тьма под камнем, что возлежит на двух колоннах, манит. Она словно зовет войти.
— О той, другой? — Верховному надоели игры.
Или он просто слишком постарел?
Стал острее чувствовать время? То, как уходит оно, и потому стоит ли тратить его на пустое? На лишние слова. На лишние дела. И на лишних же людей.
Ксочитл чуть склонила голову.
И подошла ближе.
От нее пахло не землей, но цветочными маслами и женщиной. Своеобразный, забытый уже аромат. И кружит голову. И напоминает, что когда-то, неимоверно давно, сам Верховный был мужчиной.
Только и вправду давно.
— Не стоит.
Ныне он стар.
И плоть его иссохла, скрылась в складках кожи. Её же изрезали морщины. А ныне вовсе покрывали грязь и вода.
— Она ведь жива, — выдохнула Ксочитл. — Жива и готова вернуться… но надо ли, чтобы она возвращалась?
— Надо.
— Кому?
— Это будет справедливо.
— Неужели? — ее голос ныне сродни змеиному шипению. — Что есть справедливость?
На этот вопрос у Верховного не было ответа.
— Только-только все стихло… они смирились…
— А те, кто не смирился, умерли?
— Именно. Но их ведь было немного. Их всегда немного, тех, кто горазд громко говорить. Куда больше — молчащих, сомневающихся, выжидающих.
— Готовых ударить в спину?