- Очень приятно, - сказала Лена гораздо тише, чем только что говорила, и у нее густо зарделось лицо; она второпях не могла решить, как должна держаться при этом неожиданном знакомстве.
Юргин подал ей руку и назвал свое имя.
- Лена Малышева... - почти прошептала в ответ Лена, не в силах побороть свое смущение. - Право, как здесь все странно. - Она взглянула на восток. - Я еще никогда не знакомилась на восходе солнца.
- Только при заходе? - пошутил Юргин.
- Ой, ну что вы говорите, товарищ лейтенант! Какие вы все здесь шутники, честное слово!
Юргин указал на пень.
- А вы поставьте-ка сюда котелок.
Лена молча выполнила совет.
- Садитесь, посидите с нами.
Лена молча села на ветки.
- Ложка есть?
- Есть.
- А хлеб?
- И хлеб есть.
- Так начинайте, кушайте!
Лена сказала на все это одно слово:
- Удивительно!
Юргин и Андрей поставили свой котелок против Лены и взялись за ложки. Лена подумала и тоже вытащила ложку из кармана полушубка.
- И никогда, - сказала она таким тоном, словно боялась, что ей не поверят, - честное слово, никогда я не завтракала в лесу, зимой, при восходе солнца! И суп очень вкусный, честное слово!
Матвей Юргин сразу понравился Лене, и она поняла: понравился совсем не так, как вчера Андрей, но в чем здесь была разница, невозможно было разобраться в первые минуты знакомства. Лейтенант Юргин, смуглый, с худощавым лицом, на вид казался угрюмым человеком, выросшим в одиночестве, и жестоким в жизни; но в его глазах стоял мягкий, очень приятный зеленоватый лесной свет, какой наполняет густые заросли в знойный полдень. Лена смутилась перед Юргиным, но не растерялась, что случалось с ней при встречах с командирами: она всегда боялась каких-либо замечаний по службе. Но Лена чувствовала, что и смущение у нее быстро проходит, - с угрюмым лейтенантом ей хотелось говорить откровенно, много, обо всем, что волнует. И она, отвечая на какой-то вопрос Юргина, вдруг стала рассказывать о своей жизни в Москве; об учебе в строительном техникуме, о вступлении отца в народное ополчение, о больной матери, которая, наверное, часто плачет, вспоминая о ней, о том, как в день начала войны она гуляла с подругами за городом...
Так Матвей Юргин и Лена Малышева, встретясь на восходе солнца, увлеченные узнаванием друг друга, совсем не чувствовали тяжелой власти тех минут перед боем, каких никто не любит на войне.
Старая ель внезапно уронила на них комок снега; не менее доброй горсти его попало в котелок девушки.
- Ой, да что я делаю? - с ужасом воскликнула Лена, заглядывая в котелок.
- А что? - спросил Юргин. - Не оставили подруге?
- Господи, что вы говорите, да я почти не ела! - Лена выгребла ложкой снег из котелка. - Машенька, милая, убей меня! Суп-то ледком подернуло! Вот болтушка, вот болтушка! Бегу, бегу, бегу! Может, успею разогреть, а?
- Успеете, успеете, время еще есть, - успокоил девушку Юргин и, взяв ветку, предложил: - Разрешите, я отряхну с вас снег?
Лена посмотрела на Юргина с удивлением.
- Я сама, сама!
- А вот здесь, со спины?
- Со спины отряхните.
Собираясь уходить, Лена вдруг спохватилась:
- Да, о собаках-то! Товарищ сержант, что же с ними надо делать? Говорите скорее, и я бегу! Они же обижают Найду!
- А с ними один разговор, раз они не понимают военной дисциплины... зачищая котелок, ответил Андрей. - Дать им выговор перед всем собачьим строем, и вся недолга!
- Ну, погодите, товарищ сержант, погодите! - пригрозила Лена и, не прощаясь, быстро пошла тропой к деревне...
VII
Через весь еловый лес, где сосредоточились наши танки и пехота, с севера на юг идет извилистый овраг; дойдя до южной опушки леса, он разбивается на два рукава: левый, идущий к шоссе, короткий, а правый тянется далеко, постепенно обнимая с запада высоту 264,3. По этому оврагу, похожему на противотанковый ров, глубиной до трех метров, густо заросшему по бровкам серой ольхой, и проходил наш передний край.
Оттуда, где овраг разбивается на два рукава, строго на юг - триста восемьдесят метров до вершины высоты 264,3, прозванной в народе Барсушней. Из оврага высота кажется небольшой; на вершине ее - несколько старых берез, под ними - одинокие кресты, по склонам - молодой в свежем инее липняк...
Наши наблюдатели редко видели вражеских солдат на Барсушне. Считалось, что на ее вершине - только наблюдательный артиллерийский пункт и боевое охранение. Но это была грубая ошибка нашей разведки. Высоту Барсушни гитлеровцы сделали своим опорным пунктом на Скирмановском рубеже. Долгие осенние ночи укреплялись гитлеровцы на Барсушне. Они перерыли все кладбище: всюду устроили дзоты и блиндажи, установили противотанковые орудия, зарыли в землю танки, оставив снаружи только замаскированные башни...
Гитлеровцы осквернили и потревожили на Барсушне большинство могил. Они выбросили с кладбища десятки гробов, крестов и груды костей. И все же им пришлось жить среди останков тех, кто когда-то дал название этому взгорью, пахал вокруг него землю, убирал хлеба, собирал в ближних лесах ягоды и пел песни: всюду из стен дзотов, блиндажей и ходов сообщения торчали углы гробов и гнилые доски, показывались желтые кости и черепа. Гитлеровцы жили там, где каждая горсть песка была пропитана смертным ядом, где было душно от тяжкого запаха векового тлена.
Но гитлеровцы не зря облюбовали вершину Барсушни. С северной стороны подъем на нее спокойный, незаметный, прикрытый лесами; только с нашего переднего края, из оврага, и заметишь, что перед тобой высота. Но когда поднимешься на вершину Барсушни - не веришь своим глазам. На восток, юг и запад с нее открываются необозримые, чудесные просторы подмосковной земли; десятки сел и деревень, купола четырнадцати церквей, огромное Тростенское озеро, лесное половодье до горизонта...
На 9.30 была назначена получасовая артподготовка. Затем наши войска должны были атаковать немецкие позиции в районе Марьино - Скирманово Горки и, разгромив здесь врага, занять Козлово, выйти на рубеж речушки Гряда. Основной удар намечался непосредственно на Скирманово. Нанести этот удар Батюков поручил танковому батальону Руденко в сопровождении мотострелкового батальона своей бригады, а Бородин - двум батальонам Озерова и двум батальонам Уварова, которые занимали в эти дни оборону в районе предполагаемых боевых действий.
Штаб бригады Батюкова утвердил следующий план танковой атаки Скирманово. После артподготовки первым на Скирманово должен выйти взвод Лаврушенко (три "Т-34") с целью выявить расположение действующих огневых точек врага, вслед за ними - два "КВ" с задачей подавить эти точки, затем - первый эшелон из шести "тридцатьчетверок" в сопровождении пехоты для полного овладения деревней Скирманово и, наконец, второй эшелон, тоже из шести "тридцатьчетверок" с пехотой, для дальнейшего развития успеха.
...Десятки командиров поминутно глядели на часы.
...Сотни людей с напряжением ожидали начала боя.
За несколько минут до артподготовки Батюков неожиданно появился на НП Бородина в деревне Рождествено; с высокой рождественской церкви наблюдатели Бородина хорошо видели за лесом просторное скирмановское поле с высотой 264,3 в центре. В теплом блиндаже комдива находились только его адъютант и связисты: старый генерал не любил держать около себя во время боя лишних людей. Генерал Бородин, указав глазами на свободное место рядом с собой, продолжал говорить в телефонную трубку непривычно высоким, напряженным голосом:
- Нет, ты мне прямо скажи: почему это получается? Да. Так. Так. Хорошо! Делай!
Положив трубку, он взглянул на часы, покосился на связистов, сидевших в закоулке, по левую сторону от входа в блиндаж, и тихонько спросил:
- Волнуетесь?
- Волнуюсь... Да и можно ли не волноваться, Николай Семенович? ответил Батюков и вздохнул. - Есть ли такие командиры, которые не волнуются, когда посылают людей в бой? Может быть, в некоторых романах? А я не скрою: волнуюсь всегда, а сегодня - особенно. В оборонительных боях наши танкисты действовали умело: и разведку вели, и устраивали засады, и контратаковали противника, когда надо было... Но ведь теперь - большой наступательный бой. Это совсем другое дело. Меня очень тревожит одно обстоятельство: хорошо ли мы знаем, что представляет собой эта скирмановская высота? Ведь мы пришли сюда только позавчера. Что мы могли узнать о противнике за один день? Но хорошо ли разведала его оборону на высоте ваша разведка?