- Благослови Господи эту еду для поддержания нашей плоти.
Джон ел у окна, глядя наружу. Гроза ушла за холмы, забрав с собой дождь. С карнизов все еще падали блестящие капельки воды, заметные при свете, исходящем из окна. У сыра был легкий запах табака и кислый вкус. Джон скорее почувствовал, чем услышал, как Херити приблизился и встал рядом. Дыхание Херити пахло кислым сыром и чем-то еще. Виски! Джон в упор посмотрел на Херити в оранжевом свете пламени. Глаза Херити смотрели прямо, в его движениях не было нетвердости.
- Я заметил, Джон, что ты никогда не вспоминаешь о прошлом, - сказал Херити ровным голосом.
- Ты тоже.
- Ты заметил это, да?
- Это из-за того, что ты что-то скрываешь? - спросил Джон. Он чувствовал себя спокойно и безопасно, задавая этот вопрос, так как знал, что О'Нейл-Внутри никогда не покажется в присутствии этого человека.
Кривая улыбка исказила губы Херити.
- Тот же самый вопрос пришел в голову и мне!
Отец Майкл повернулся спиной к огню и глядел на комнату. Глаза его оставались в тени. Мальчик снова сел у камина.
- Я все спрашивал себя, - сказал Херити, - откуда ты столько знаешь об Ирландии?
- Дедушка.
- Родился здесь?
- Его отец.
- Где?
- В Корке.
Джон остановился, когда уже хотел повторить историю дедушки Джека о семистах винтовках. Это могло уже всплыть, как часть биографии О'Нейла. Когда он подумал об этом, все его тело оцепенело. Он знал, что в его поведении была некоторая безумная осторожность, хотя причина ее ускользала от него. Между О'Доннелом и О'Нейлом все-таки была связь.
"Я знаю то, что знал О'Нейл".
"Они были как родственники", - решил он. Это было беспокойное родство, связь, которой надо избегать.
- Значит, твои предки наполовину ирландцы, - сказал Херити.
- Чистокровные ирландцы.
- С обеих сторон. Ну не чудо ли это!
- К чему все эти вопросы, Джозеф?
- Считай это естественным любопытством, Джон. Я просто задумывался, где же ты занимался всеми этими штучками с микроскопами, и пробирками, и разными чудесными инструментами науки?
Джон взглянул на свет камина, виднеющийся вокруг темной фигуры отца Майкла, и на мальчика, сидящего неподвижно у его ног. Они выглядели, как силуэты позирующих фигур.
- Ну вот, он не отвечает, - сказал Херити.
- Это было в Вашингтонском университете, - сказал Джон. Это было достаточно безопасно. Весь этот регион был поражен паническим огнем даже еще до того, как он покинул Францию.
- И держу пари, ты был важной фигурой, - сказал Херити.
- Очень второстепенной.
- И как же ты избежал опасности?
- Я был в отпуске.
Херити посмотрел на него долгим, оценивающим взглядом.
- Значит, ты один из счастливчиков.
- Как и ты, - сказал Джон.
- У тебя были какие-то личные причины, чтобы приезжать сюда на помощь?
- Мои причины тебя не касаются!
Херити перевел взгляд в окно. Его слова имели особый подтекст.
- Вы правы, мистер О'Доннел. - Он улыбнулся священнику кривой улыбкой, которая в отблесках огня имела сатанинский вид. - Разве это не звучит, как одиннадцатая заповедь, святой отец? Не быть любопытным!
Отец Майкл продолжал молчать.
- Вы простите ирландцам их бедные сельские манеры? - спросил Херити.
Джон глядел на Херити. Джок практически сказал, что Херити был боевиком-"прово".
- В нашем мире есть всякие манеры, - сказал Джон. - Как сказал бы отец Майкл, можно простить что угодно, если это не отбирает у тебя жизнь.
- Мудрый человек, - сказал Херити, но голос его стал печальнее.
Отец Майкл сменил положение, потерев руки. Он взглянул сначала на Херити, потом на Джона.
- Вы не все знаете о нашем Джозефе Херити, Джон.
- Замолчите, священник, - сказал Херити.
- Я не буду молчать, Джозеф. - Отец Майкл отрицательно помотал головой. - Наш Джозеф собирался стать важным человеком в этой стране. Он изучал законы, наш Джозеф Херити. Были такие, кто говорил, что когда-нибудь он будет первым из нас.
- Это было давно, и из этого ничего не вышло, - сказал Херити.
- Что изменило вас, Джозеф? - спросил отец Майкл.
- Вся эта ложь и обман! И вы были заодно с ними, Майкл Фланнери. Херити компанейски положил руку на плечо Джона. - Здесь холодный пол, но сухой. Я буду дежурить до полуночи, а потом ты будешь бодрствовать до рассвета. Лучше мы проснемся пораньше и пойдем напрямик через поля, чем по дороге. Там есть тропы.
- Люди, за которыми охотятся, всегда узнают, где есть тропы, - сказал отец Майкл.
- И они узнают, что надо избегать людей, которые говорят слишком много, - сказал Херити. Он взял свой автомат, продел голову в пончо и с отвращением посмотрел на мокрую шапку на полу. Дождь больше не барабанил по крыше. Херити положил шапку поближе к огню и, выпрямившись, потянулся. Херити двигался, автомат вырисовывался под пончо острыми углами. Поддерживайте огонь, - сказал он. - Я буду караулить на улице. - Он открыл дверь и вышел наружу.
- Когда-то он подавал большие надежды, - сказал отец Майкл. Используя свой рюкзак вместо подушки, он лег, протянув ноги к оранжевому свечению торфяного огня. Мальчик лежал, свернувшись клубком, как еж, спрятав голову в куртку, похожий на темную груду в углу у камина.
Джон последовал примеру священника. Мысли его были заняты настойчивыми вопросами Херити. "Ты не вспоминаешь о прошлом". Этот человек внимательно следил за ним. Джон начал вспоминать их разговоры, которые они вели в пути. Ничего случайного не исходило от Херити. Джон запоздало понял, что этот человек был тренированным специалистом по допросам, получающим ответы из реакции, которую он видел, так же, как и из слов, которые он слышал. "Он изучал законы". Грубые манеры, деревенский акцент - все это часть искусной позы. Херити копал глубоко. Джон заснул, думая о том, что же он мог выдать этому наблюдательному человеку.
Много позже Джон проснулся, думая, что слышал странный звук. Он схватил автомат, лежавший на полу рядом с рюкзаком, почувствовав холод металла. Джон сделал глубокий вдох, почувствовав близкий запах человека в замкнутом пространстве - аромат человеческого пота из-за долгих переходов и усталости, сваливавшей в сон, как только предоставлялась возможность. Он сел в темноте и положил автомат на колени.
Дыхание рядом. Сопение.