Отец Майкл посмотрел сначала на Джона, затем наискосок на одиноко стоящего Пирда.
- Это вменяемость, Андриан?
Пирд в смущении отвел глаза.
Кевин сильно ударил куском дерева по столу, чуть не разбив его.
- Довольно! Мы здесь не на суде! Вопрос вменяемости отложим на потом.
- Можно мне не говорить о вопросе войны, затронутом господином Доэни? вкрадчивым тоном произнес отец Майкл. Он увидел, что некоторые из присяжных ухмыляются. Эти ухмылки исчезли, когда Кевин грозно посмотрел на сидящих.
Не услышав ответа Кевина, отец Майкл продолжал:
- Этот человек, О'Нейл, верный супруг перед Богом, потерял всю свою семью из-за тех людей, что хвастались своей войной, тем, что они действуют во имя людей. Война - так это называется в "Провос".
И снова Кевин с силой ударил куском дерева по столу.
- Я же сказал, хватит!
- О да, - священник улыбнулся Доэни, уставившемуся в пол. - Наконец, мы дошли до линии расследования, которую допустить нельзя. Вот та самая правда, лицом к лицу с которой вы запрещаете встречаться!
Кевин посмотрел на Херити, выразившего смутное беспокойство.
- Ты слышишь, что он говорит, Джозеф? Не хочешь ли ему ответить?
- Это гложет тебя, как червь, Джозеф, - произнес отец Майкл. - Ты не можешь сбросить с себя эту ношу.
Херити привстал и наклонился над столом.
- Мы будем еле... следовать любому без-з-зумию, пока в нем есть... в нем есть проклятие! Проклятие - это то... то, что мы любим. - Херити торжествующе посмотрел на отца Майкла. - Мы не говорим: смелость... Мы говорим... мы говорим: наглость! В этом... в этом есть дрянь, дерьмо, проклятие! - Он тихо засмеялся, потом, как будто протрезвев, повернулся к Кевину. - Ты что-то подмешал в мою бутылку, Кевин. Что ты положил туда, признавайся!
- Джозеф, ты пьян, - сказал, улыбаясь, Кевин.
- Не настолько пьян, чтобы потерять рассудок. - Херити тяжело опустился на стул. - М-мои ноги! Они н-не слушаются меня!
Внезапно его голова дернулась вправо. Рот открылся. Херити попытался вздохнуть, но потом затих.
Пирд молнией взлетел на платформу. Он приложил ладонь к шее Джозефа и округлил глаза.
- Он мертв!
- Я знал, что ему нельзя много пить, - хмыкнул Кевин. - Что ж, пусть себе лежит. Триумвират все еще в наличии.
Отец Майкл сделал попытку приблизиться к Херити.
- Стойте на месте! - закричал Кевин. Он вытащил револьвер из-под стола и поднял его над головой.
- Так вот в чем твоя справедливость! - воскликнул священник.
- Отправляйтесь-ка на место, отец, - негромко произнес Кевин, помахивая револьвером.
Отец Майкл колебался.
- Не спорьте с ним, - взмолился Доэни.
Священник повиновался, бессильно падая на свой стул. Мальчик прижался к нему в испуге.
Кевин положил револьвер на стол перед собой и посмотрел на Доэни.
- Спасибо, господин Доэни. Мы должны соблюдать порядок. Не поговорить ли нам теперь о преступном знании О'Нейла?
Доэни с трудом отвел взгляд от мертвой фигуры Херити и сделал жест Пирду, чтобы тот покинул платформу. Тот вернулся обратно к стеллажам.
- О'Нейл использовал преступное знание тонкостей медицины, - сказал Доэни, как будто повторяя заученную аксиому. - Преступное знание - это нечто, требующее подавления в самом зародыше. Когда это внедряется в нашу мирную жизнь, преступление налицо.
Отец Майкл открыл рот, намереваясь что-то сказать, но передумал, понимая, что сказанное Доэни всего лишь отзвук того, что приказал ему Кевин. Какой дьявольский договор заключили они между собой?
Кевин уставился на священника.
Отец Майкл встал, отодвинув от себя мальчика.
- Что это за преступное знание? Связанное с медициной, не так ли? Исключительная компетенция специалистов-медиков? Тогда почему они публикуют свои труды? Может быть, они думают, что только они сами понимают язык своих открытий?
- Каждый, кто использует преступное знание, - преступник! - прогремел Кевин.
- А О'Нейл, узнавший о новых явлениях, подтвердил свою вину? вкрадчиво спросил отец Майкл.
Кевин, усмехаясь, кивнул.
"Этому человеку следовало бы знать больше, чтобы спорить с тем, кого обучали иезуиты", - подумал священник.
Он повернулся к присяжным и спросил:
- Что происходит, когда мы подавляем такие открытия? Подумайте о различных средствах подавления и о том, кому может быть разрешено их использовать. Вы тут же столкнетесь с интересным явлением. Те, кто подавляет или пересекает что-либо, должны знать этот предмет досконально. Цензоры должны это знать! Вы же фактически ничего не пресекли! Вы просто ограничили знание особой элитой. Я спрашиваю: по какому принципу подбирается эта элита?
Отец Майкл повернулся и хитро улыбнулся Кевину.
- Этот вопрос не имеет ответа, - продолжил он. - Неужели мы можем предположить, что О'Нейл сговорился с преступным знанием разрушить наш мир?
- Вот именно! - подхватил Кевин. - Он сговорился!
Отец Майкл посмотрел на Доэни, который отвернулся в сторону, наблюдая за Джоном. Тот полностью сосредоточил свое внимание на голове, плавающей в сосуде, настороженно вслушиваясь и кивая, как будто разговаривая с ней.
- Позвольте мне напомнить латынь, забытую вами, - продолжал священник. - Слово "сговор" иначе звучит как "конспирация". Ах, эта замечательная латынь, по ее законам "конспирироваться" означает "дышать вместе, вместе существовать". А здесь никакого сосуществования не было! Он сделал это сам, в одиночестве!
Отец Майкл резко повернулся на каблуках и встал лицом к присяжным, давая им время переварить сказанное.
Почти неслышно священник повторил свои последние слова еще раз:
- В одиночестве. - И громче: - Можете ли вы упустить благоговейную значимость этого исключительного факта?
Присяжные теперь неотрывно смотрели на отца Майкла, и на их лицах не осталось и тени скуки.
Следующую фразу священник почти пропел:
- Он сделал это в одиночестве! Как мы будем вести свои дела в свете такого знания? Как мы будем теперь судить о своем собственном поведении? Где тот безвинный, готовый бросить первый камень?
- Это бесполезно! - крикнул Кевин и стукнул по столу револьвером. Господин Доэни, может быть, вы уладите эти вопросы?