- Думаете, любая из них может подхватить чуму?
- Слишком рано что-то говорить.
- Есть ли какие-то идеи насчет того, как это сюда попало?
- Любой из нас мог занести это. Лепиков думает, что это он. Он говорит, что никак не может связаться со своей семьей в Советском Союзе.
- Данзас из Бретани, - прошептала Фосс.
- Но он уже давно там не был.
- Лепиков, - сказала она. - Он получил все виды инструктажа, прежде чем был послан сюда. Годелинская на это жаловалась. Специалисты, эмиссары... Лепиков уверен, что у него ослабленная форма.
- У вас есть какие-нибудь симптомы? - спросила она.
- Небольшой насморк и легкая лихорадка, но это было еще пять дней назад.
- Пять дней, - прошептала Фосс. - А я уже умираю.
- Мы предполагаем, что инкубационный период не больше трех или четырех дней, - пояснил Бекетт. - Может быть, даже меньше. Мужчине может потребоваться пара дней, чтобы стать активным носителем.
- Легкая форма для мужчин, смертельная - для женщин, - прошептала Фосс, потом громче: - Этот Безумец - грязный сукин сын! Они все еще думают на О'Нейла?
- Никто в этом больше не сомневается.
- Думаете, он тоже носитель?
Бекетт пожал плечами. Не было смысла рассказывать ей про Сиэтл и Такому. С нее и так достаточно.
- Я бы хотел свести воедино ваши симптомы.
- Может быть, на это времени у нас больше не будет, так что давайте сейчас.
- Не сдавайтесь, Ари!
- Вам легко говорить, - она молчала почти целую минуту, потом сказала: - Расстройство желудка в то утро, когда я чувствовала себя возбужденной. Потом жажда. У Дорены было то же самое?
- Идентично.
- Головная боль. Боже, временами это просто невозможно терпеть. Сейчас еще сносно. Вы даете мне какое-то обезболивающее через капельницу?
- Пока нет.
- У меня болят соски, - сказала Фосс. - Я вас уже просила, чтобы вы сделали лучшее чертово вскрытие в своей жизни?
- Я помню.
Тихонько зашел Данзас и шепнул Бекетту:
- Дорена Только что умерла.
- Я слышала, - сказала Фосс. - Вот еще одно, Билл. Обостренный слух. Все так чертовски громко! Вы можете привести мне рабби?
- Мы пытаемся, - начал Данзас.
- Прекрасное время для меня вернуться к... Проклятье! Мой трахнутый желудок в огне! - Она посмотрела мимо Бекетта на Данзаса. - Этот Безумец просто грязный садист. Он должен знать, в какой муке умирают его жертвы.
Бекетт раздумывал, не стоит ли ей рассказать о том, что большинство женщин впадали в кому и умирали, не просыпаясь. В конце концов он решил об этом умолчать. Не было смысла демонстрировать, что попытка сохранить Ариене жизнь лишь продлевала ее боль.
- О'Нейл, - прошептала она. - Интересно, чувствовала ли его жена какую-нибудь... - Фосс закрыла глаза и замолчала.
Бекетт приложил ладонь к артерии на ее шее. Он наклонился к монитору: кровяное давление шестьдесят на тридцать. Пульс падает.
- Каждый антибиотик, опробованный нами на Дорене, только ухудшал ее состояние, - пояснил Данзас. Но, возможно, мы могли бы попробовать какие-нибудь хемо-препараты...
- Нет! - Это была Фосс, голос ее был неожиданно громким и резким. Она повернулась и пристально посмотрела на Бекетта. - Ничего не рассказывайте моему мужу про боль.
Бекетт проглотил комок в горле.
- Я не буду.
- Скажите ему, что это было очень легко... очень спокойно.
- Может быть, немного морфина? - предложил Бекетт.
- С морфином я не смогу думать. А если я не смогу думать, то не смогу и рассказывать вам, что со мной происходит.
В комнату вошел санитар в белой куртке поверх армейской формы. Это был молодой мужчина с мелкими невыразительными чертами лица. Его именная бирка гласила: "Диггинс". Он перепуганно уставился на неподвижную фигуру Фосс.
Бекетт мрачно посмотрел на него.
- Вы ищете подходящий тип крови с ослабленной инфекцией?
- Да, сэр. У донора подтвержденная инфекция мочевого пузыря. Он уже на кушетке.
- Количество лейкоцитов? - спросил Бекетт.
- Доктор Хапп сказал, что достаточно высокое. Точных цифр у меня нет.
- Тогда давай его сюда. Он просто вызвался сдавать кровь.
Диггинс остался стоять на том же месте.
- Это правда, сэр, что мы все переносчики этой штуки? Все мужчины здесь?
- Вероятно, - буркнул Бекетт. - Тот донор, Диггинс.
- Простите, сэр, но снаружи задается масса вопросов... закрытые двери и все такое.
- Нам придется это просто выдержать, Диггинс! Вы собираетесь доставить сюда донора?
Диггинс немного поколебался, потом сказал:
- Я посмотрю, что я могу сделать, сэр.
Он повернулся и поспешил прочь из комнаты.
- Дисциплина катится к черту, - улыбнулась Фосс.
Бекетт посмотрел на монитор - пульс восемьдесят три, кровяное давление пятьдесят на двадцать пять.
- Какое у меня давление? - спросила Фосс.
Бекетт сказал ей.
- Так я и думала. Я испытываю некоторые затруднения с дыханием. Мне холодно. Дрожат ли у меня ноги?
Бекетт приложил руку к ее правой ступне.
- Нет.
- А ощущение именно такое. Знаете, Билл, я кое-что поняла. Я не боюсь смерти. Умирание освободило меня от всего дерьма. - Фосс замолчала, потом добавила слабым голосом: - Не забудьте, дружок - лучшее чертово вскрытие...
Не услышав продолжения, Бекетт взглянул на монитор. Он мог почувствовать, как ее пульс угасает под его рукой. Монитор показывал десять ударов в минуту, и частота продолжала снижаться. Кровяное давление резко упало. Как раз пока Бекетт смотрел на приборы, он почувствовал, как пульс замер под его пальцами. Монитор издал резкий и продолжительный электронный визг.
Данзас обошел вокруг кровати и отключил приборы.
В наступившей внезапно тишине Бекетт снял свою руку с шеи Фосс. По его щекам катились слезы.
- Будь он проклят! Будь он проклят! - бормотал он.
- Мы договорились, что будем проводить вскрытие в операционной, сказал Данзас.
- Отвяжись, ты, кровожадный французский зануда! - заорал Бекетт.
Я всегда испытывал определенный ужас перед
политическими экономистами. Это началось с тех пор, как я
однажды услышал заявление одного из них о том, что он
боится, если голод 1848 года в Ирландии убьет не больше
миллиона человек. А этого, мол, едва ли хватит для
улучшения дел.