Херити смотрел на три спины идущих впереди него людей, думая о том, как легко было бы избавиться от них - одна короткая очередь из автомата, который лежит в его рюкзаке. Хотя, наверное, кто-нибудь услышит. И кроме того, останутся тела, которые могут найти люди Кевина. Грязный сукин сын, этот Кевин. Из всех типов ирландцев Кевин был теперь, наверное, самым опасным: ползучий гад. Никогда не известно, что такой сделает в следующий раз. А эти трое впереди: прирожденные бродяги - даже этот янки. Нигде надолго не задерживаются. Они не похожи на этих сонных мух, которые ждут смерти с минуты на минуту. Янки к тому же умеет и ненавидеть. В его глазах есть сталь. И священник тоже легко может почувствовать вкус к смерти, слюнтяй. К счастью, мальчик не разговаривает. Наверняка он будет маленьким победителем. Спаси нас Бог от жалобщиков, и псалмопевцев, и профессиональных патриотов!
Джон, оглядываясь на Херити, думал о том, какую странную молчащую группу они составляют: мальчик, который не может говорить, священник, принимающий решения, не обсуждая их, и этот Херити сзади - опасный человек, погруженный в угрюмое одиночество, из которого только его мрачные глаза испытующе выглядывают на окружающий ландшафт. Что-то в Херити беспокоило О'Нейла-Который-Внутри, досаждая Джону нежелательными вспышками чуждых воспоминаний, картинами, которые лучше не вспоминать, чтобы они не вызвали воплей. Чтобы отвлечься, он взглянул на священника и обнаружил у того дикий взгляд в неподвижных глазах. Джон первым отводил глаза, заглушая в себе всплеск ярости на этого священника, этого Фланнери. Узнать этот тип священника было легко - человек, который рано в своей жизни открыл неистовство и власть в абсолютно надменной вере. Да, это был Фланнери. Он завернулся в свою веру, как в плащ, надел ее, как броню... и теперь... теперь его броня пробита.
Джон снова взглянул на священника и обнаружил, что тот смотрит назад на Херити.
Здесь помощи не получить, священник!
Легко было догадаться, что делал Фланнери: он был занят отчаянным ремонтом своей брони. Жизнь его вытекала через пробоины, и он цеплялся за старую самоуверенность, пытаясь приставить обломки на старое место, стараясь восстановить броню, за которой он может стоять, не соприкасаясь с внешним миром, пока остальные приплясывают под его стоны. Он был, как девственница, идущая на компромисс, и в нем было нечто тайное и грязное.
Джон взглянул вниз на мальчика. Где его мать? Наверное, мертва. Мертва так же, как Мери и близнецы.
Отец Майкл, видя, как Джон смотрит на мальчика, спросил: "Как вы попали в Ирландию, мистер О'Доннел?"
Имя как будто привело его в чувство, установив в нем сердечный тон, который, как он знал, сработает в данной ситуации лучше всего. "Называйте меня Джоном".
- Это хорошее имя, Джон, - сказал отец Майкл.
Джон услышал, как Херити ускоряет шаги, догоняя их.
- Я попал в Ирландию... - сказал Джон, - ну что ж, это долгая история.
- У нас уйма времени, - сказал Херити справа от Джона. Они шли теперь все четверо шеренгой по поднимающейся дороге.
Джон подумал, потом начал свою историю с того момента, когда катер с военного корабля высадил его в заливе вблизи Кинсейла.
- Они раздели вас догола и бросили умирать на дороге? - спросил отец Майкл. - Да, эти Пляжные Мальчики - жестокие люди и полны гнева. Никакого понятия о человеческой доброте.
- Они оставили его в живых, - сказал Херити.
- Они извлекают выгоду из наших печалей, - сказал отец Майкл.
Этот отвлеченный елейный тон вызвал у Джона раздражение.
Он спросил:
- Люди с военных кораблей появляются в Кинсейле регулярно?
- Они присылают продукты и боеприпасы на управляемых лодках, которые они потом топят. Пляжные Мальчики за это охраняют наше побережье, не позволяя никому покинуть страну.
- А что еще они могут сделать? - спросил Херити. - Вы хотите отправить это безумие в другие страны? Вы, человек, принявший духовный сан!
- Я не это имел в виду, Джозеф Херити, и ты знаешь это!
- Значит, вы думаете, что наше побережье не надо патрулировать?
- Они это делают, но я не нахожу в этом ничего приятного. И я бы предоставил таким, как мистер О'Доннел, более сердечный прием, чем тот, который он описывает. - Отец Майкл с сожалением покивал головой. - Это все из-за ИРА.
- О чем вы говорите? - спросил Джон. Он чувствовал, что у него сильнее забилось сердце. Ему казалось, что к его лицу прилила кровь и бросило в жар.
Отец Майкл сказал:
- Финн Садал, наши Пляжные Мальчики, все они в основном из ИРА. Они так легко приспособились к ситуации, что я думаю, не всегда ли они пользовались нашим горем?
- Некоторые бы убили вас и за менее обидные слова, - сказал Херити.
- И вы тоже, мистер Херити? - спросил отец Майкл. Он испытующе взглянул на Херити.
- Ну вот, святой отец, - сказал Херити ровным успокаивающим тоном. - Я просто предупредил вас. Следите за своим языком, приятель.
Мальчик, который смотрел с одного говорящего на другого во время этого обмена репликами с бесстрастным лицом, вдруг отскочил к обочине дороги. Здесь он поднял камень и швырнул его вниз в деревья у конца озера. Когда камень исчез в листве, с деревьев поднялась туча грачей. Воздух наполнился резкими криками птиц, которые взвились черной спиралью и вытянулись в линию, направляясь на юг через озеро.
- Вот вам Ирландия, - сказал отец Майкл. - Крики и вопли, когда нас побеспокоят, потом мы снимаемся и идем в другое место ждать новых неприятностей.
- Значит, у вас нет правительства? - спросил Джон.
- О, все это есть, - сказал отец Майкл. - Но реальная сила у армии, а это означает власть штыков.
Мальчик вернулся к отцу Майклу, где он снова занял свою позицию, шагая сбоку, как будто никуда и не уходил. Его лицо было безмятежно. Джон подумал, что, может быть, мальчик глухой... но нет. Он выполнял устные приказы.
- Боюсь, что здесь всегда была власть штыков, - сказал отец Майкл. Ничего не изменилось.
- А Пляжные Мальчики являются частью правительства? - спросил Джон. Он чувствовал, как О'Нейл-Внутри ждет ответа.
- У них есть винтовки, - сказал отец Майкл. - И у них есть свои люди в высших эшелонах власти.
Херити сказал: