А что с Израилем?
Прескотт отложил папку с пометкой "Бразилия" в сторону, решив взять ее с собой на обеденное совещание. Северная Африка оставалась главной заботой. Уцелевшие люди скапливались в Чаде и Судане, намерения их были очевидны. Вот-вот начнется новый "джихад".
"Нейтронные бомбы! - думал Прескотт. - Это единственное решение".
Этот регион не входил в область, объявленную О'Нейлом вне закона. И какая в этом разница теперь, запретил ли О'Нейл атомное оружие в Ливии? Эта нация больше не существовала.
Диктор в последних новостях предыдущей ночью не обладал спутниковой информацией, но, конечно, слышал о ней.
"Из этой страны мы получаем только ужасающую тишину".
Прескотт отложил папку о дани в сторону и хмуро смотрел на раздвинутые ярлычки - слова на бумаге. Может ли что-нибудь из всего этого действительно показать размах катастрофы?
У Китая, по-видимому, назрела проблема с Индией, но оставался еще и резкий раскол между Китаем и Советами. Это должно быть ключевым вопросом во время сегодняшнего рабочего совещания. Он посмотрел на часы: еще полчаса. Война на Дальнем Востоке была бы окончательной катастрофой беженцы, потеря централизованного руководства, никакой возможности установить строгую систему наблюдения и карантина при перемещении больших групп населения.
Президента охватило чувство хрупкости человеческих условий. В груди его что-то сжалось, дыхание стало коротким и быстрым. Ярлыки на докладах зажили собственной жизнью, буквы стали большими и пылающими. Каждый ярлычок вызывал к жизни новый потенциал истребления.
"Денвер... Улан-Батор... Перон... Омск... Тсемпо... Уганда..."
Тугой комок в груди постепенно исчез. Он подумал, не вызвать ли ему врача, но очередной взгляд на часы сказал ему, что времени до начала обеденного совещания не осталось. По-видимому, проблема с сахаром в крови.
Его глаза уперлись в папку: "Вопрос успеха".
Да, это одна из самых серьезных забот. Какую гарантию они имеют, что Ирландия или Англия поделятся каким-либо открытием? Что, если они найдут вакцину и будут шантажировать остальной мир? А если этот Безумец О'Нейл действительно скрывается в Англии или Ирландии...
Этот вопрос необходимо поднять за обедом. И агентов, которых они смогли внедрить в эти страны, явно недостаточно. Должны быть найдены другие средства наблюдения.
Прозвучал сигнал под столом: два настойчивых звонка. Они, наверное, уже стоят снаружи и ждут.
Опершись обеими руками о стол, он тяжело поднялся на ноги. Уже стоя, он почувствовал, как лента мучительной боли опоясывает его грудь. Комната заколыхалась, как подводная сцена, вихрем кружась вокруг него все быстрее и быстрее. Он услышал отдаленный шипящий звонок, который заполнил его сознание. Ощущения падения не было, только прилив благословенного забвения, который унес с собой страх и боль, и еще вид маленького столика рядом с его столом, рифленая, оправленная в бронзу деревянная ножка с глубокой царапиной в том месте, где одна из шпор Эндрью Джексона зацепилась за красное дерево.
Насилие и благочестие несовместимы. Они из разного
теста. Ничто их не связывает: ни радость, ни страдание, ни
даже живая смерть, которую некоторые ошибочно принимают за
покой. Одно исходит из преисподней, а другое - с небес. В
благочестии есть изящество; в насилии вы всегда будете
непривлекательны.
Проповедь отца Майкла
В эту ночь Джон засыпал в верхней спальне домика Гэннона со странным чувством, что он находится в каком-то другом месте. Чистые простыни и взбитый матрас. У него был огарок свечи, чтобы посветить в комнате, которая пахла мылом и какими-то цветочными духами. Здесь стоял простой деревянный стул, низкий комод и шкаф для одежды, которые напомнили ему одну гостиницу в Нормандии.
О'Нейл-Внутри ушел вглубь, стал молчаливым, более отдаленным и... Джон это чувствовал: удовлетворенным.
Он видел то, что видел.
Подготавливая постель, Джон думал о попойке за ужином. Она продолжилась в кухне, после того, как в гостиной был выпит цветочный чай - Херити и Мерфи сидели друг напротив друга, пили стакан за стаканом и смотрели друг на друга со странным упорством.
Отец Майкл отправил неразговаривающего мальчика в постель и занял позицию в конце длинного стола, как можно дальше от пьющих, однако глаза его смотрели не на мужчин, а на стаканы с самогоном. Гэннон послал остальных детей спать и занялся мытьем посуды у раковины.
Джон принес свою чашку из гостиной, подал ее Гэннону и уселся рядом со священником. Глядя на меченый лоб, он задумался о семье священника.
- Где ваши братья, отец Майкл?
Отец Майкл поднял на Джона затравленный взгляд.
- Вы сказали, что у вас два брата.
- Я не слышал о Мэттью со времени начала чумы, но он жил в Клуне, а это довольно далеко. Тимоти... Маленький Тим построил хижину рядом с могилой своей жены в Глезневине и спит теперь там.
Мерфи прокашлялся, упершись взглядом в пустой кувшин, который Гэннон доставал из раковины.
- Мы найдем решение, ей-Богу, найдем! Я знаю это! - он окинул стол мутным, взглядом. - Где мой Кеннет?
- Ушел спать, - сказал Гэннон.
- Я еще буду качать своего внука на колене, - сказал Мерфи.
- Каждый привязывается к какой-нибудь мечте, такой как эта, - сказал Гэннон, склоняясь над сушилкой для посуды. - Пока что-нибудь не погубит ее. Это мечта о личном выживании - победе над Временем. Некоторые уходят в религию, или совершают смелые наскоки на "тайны вселенной", или живут в надежде на счастливый случай. Это все одно и то же.
Джон представил себе Гэннона, стоящего перед классом и изрекающего эти зловещие фразы, причем таким же сухим тоном. Гэннон говорил то же самое много раз и теми же словами.
Мерфи с восхищением посмотрел на своего шурина.
- Какая мудрость в этом человеке!
Херити усмехнулся.
- Вы знаете, как янки называют счастливый случай вашего прохвессора? Они называют его... они называют его "блондинкой в кадиллаке"! - Его рука затряслась при смехе, расплескав немного самогона из стакана.