- Вирусные ДНК могут быть связаны с бактериальными ДНК прямым процессом, - сказал Викомб-Финч. - Все потомство бактерии будет содержать вирусную ДНК и все сообщения, записанные в этой вирусной ДНК.
- Сообщение, - сказал Стоунер бесцветным голосом.
- Она встречается с участком человеческой цепочки ДНК, который определяет, кто хозяин женского пола, - сказал Викомб-Финч. - Вирусная ДНК, как мы думаем, встраивается в эту клеточную основу и отсоединяется от своего бактериального носителя.
- Сообщение передано, - сказал Бекетт.
- И вы знаете, как это происходит? - спросил Стоунер.
- Теперь мы можем пойти по ее следу, - сказал Бекетт. - Мы начнем предвидеть форму процесса очень быстро.
- Как быстро, черт возьми? - Стоунер пристально смотрел на Бекетта.
Бекетт только пожал плечами.
- Мы работаем над этим так быстро, как только можем.
- Мы твердо уверены в условиях, при которых она воспроизводится, сказал Викомб-Финч. - Не забывайте, что чума пролиферирует в присутствии антибиотиков.
- Мы впадаем в нетерпение, - сказал Стоунер.
- Как раз сейчас ваше нетерпение удерживает нас от нашей работы, сказал Бекетт.
Стоунер оттолкнул кресло и поднялся на ноги.
- Может кто-нибудь скажет моему водителю, что я готов ехать?
Викомб-Финч поднял руку и увидел, как заместитель торопливо встал и покинул комнату.
Стоунер повернулся и посмотрел на Викомб-Финча.
- Ты действуешь на меня, как удав на кролика, Уай. Моя бы воля, мы бы взяли и сожгли всех вас. Потом стерилизовали бы территорию и попытались начать все сначала.
- Совершая еще раз все те же ошибки, - сказал Бекетт, обходя стол.
Стоунер перевел свой холодный внимательный взгляд на Бекетта.
- Может быть и нет. Мы можем сделать научное исследование преступлением, которое карается смертной казнью.
Развернувшись, он вышел из комнаты, даже не поглядев на заместителя, который распахнул перед ним дверь.
Бекетт стоял рядом с Викомб-Финчем, глядя, как за Стоунером закрывается дверь.
- Как ты думаешь, что он скажет премьер-министру? - спросил Викомб-Финч.
- Он скажет, что у нас есть новая теория, которая может быть и удачной, но правительство должно подождать, что получится.
- Ты действительно так думаешь? - Директор посмотрел на Бекетта, затем нагнулся над столом и поднял трубку.
- Очень научный подход - подождать, пока не появятся доказательства.
Викомб-Финч сказал, глядя на свою трубку:
- Скажи мне, Билл, это было то, что вы, ребята, называете "подсыпать снежку"?
- Никоим образом.
Директор поднял глаза и встретился взглядом с Бекеттом.
- Тогда я хотел бы, чтобы ты ставил меня в известность перед тем, как вывалишь такую кучу, как сейчас. Особенно двухсторонние намеки.
- Ты, конечно, не ставишь под сомнение...
- Конечно, нет! Я просто не уверен, поделился бы я этим со Стоуни.
- Оно прошло прямо мимо его ушей.
- Да, я уверен, что в этом ты прав. - Викомб-Финч взглянул на сотрудников, которые медленно покидали комнату, ни один из них не встречался взглядом с директором.
- Но у него есть здесь свои шпионы, и один из них наверняка объяснит ему это.
- Тогда он узнает как о кнуте, так и о прянике.
- Политики не любят кнутов в руках у других людей. Пряников тоже, кстати.
- Мы слишком возбуждены скрытым смыслом идеи, - сказал Бекетт.
Викомб-Финч взглянул на Хаппа, все еще сидевшего в большом кресле. Комната уже была почти пуста.
- Я думаю, что доктор Хапп не возбужден так, как ты, Билл. Доктор Хапп, кажется, задремал.
- Ну так что ж, черт побери! - воскликнул Бекетт. - Мы работали всю ночь.
Из Ирландии мы вышли,
Ненависть и теснота
Нас вначале искалечили.
Я ношу из лона матери своей
Фанатичное сердце.
Уильям Батлер Йитс
Когда перед самым полуднем они спустились на центральный ярус долины, Джон обнаружил, что он не такой ровный, каким выглядел с высоты. Дорога поднималась и опускалась по низким холмам, на которых кое-где притулились домики. Некоторые из них не были сожжены, но большинство стекол в их окнах отсутствовало. Двери были открытыми. Никаких признаков человеческого присутствия не было. Позади, среди деревьев, иногда слышалось тявканье лисы, а однажды, когда они вышли из-за опоясанного гранитом скального выступа, раздалось испуганное кудахтанье и мелькнули коричневые перья курицы, бросившейся в придорожные кусты. На многих каминных трубах гнездились галки. Гигантский клен, одиноко стоявший в поле, был украшен стаей диких голубей, мелькавших мягкими сероватыми пятнами среди зелени.
На многих полях зеленела трава.
Херити, шагая рядом с Джоном, понюхал воздух и сказал:
- Есть какой-то специфический запах человеческого присутствия, который из этой долины исчез.
Джон смотрел на спины мальчика и священника, шагавших впереди в двадцати шагах. Они разошлись по сторонам дороги, священник шел слева, склонив голову и закинув рюкзак высоко на плечи. Мальчик иногда выскакивал на середину дороги, осматривался, время от времени наклонял голову набок и прислушивался. Звук их шагов на дорожном покрытии отдавался эхом между каменными оградами по сторонам дороги. Он начал внимательно присматриваться к пустой долине, через которую вилась серая лента дороги, иногда поднимающаяся на возвышения, иногда обходящая их стороной. В этой части долины ощущалось пронзительное одиночество, здесь это чувство ощущалось сильнее, чем даже в дикой местности. Он чувствовал, что это происходит от того, что здесь когда-то жили люди. Люди были, а теперь их нет. Это было такое вот одиночество.
- Что случилось с этой долиной? - спросил Джон.
- Кто знает? Деревню может опустошить простой слух. Может быть, здесь прошли беспорядки. Может быть, ее просто сожгли и ушли. Сейчас иногда рассказывают: в следующей долине есть лекарство и женщины. Может быть, люди пришли сюда и обнаружили, что слух ложный.
- Мы идем в Лабораторию самой короткой дорогой?
- Самой безопасной.
"Ага! - подумал Джон. - Самой безопасной! Значит, Херити разбирается в таких вещах. Где он этому научился?"
Дорога повернула вокруг следующего холма, и перед ними открылся вид на деревья, растущие по берегам реки примерно в полумиле впереди. Солнечный свет пробивался сквозь рваный облачный покров. Слева, весь в золотом сиянии, блестел луг. За ним, вдоль берега, высокой изгородью стояли старые вязы, питающиеся течением реки. Они качались на легком ветерке и манили к себе.