Они пожали руки, причем Бродерик стоял, а Вэлкорт остался сидеть. Бродерик уселся в кресло под лампой, направленный отражатель которой бросал на него безжалостный свет.
- Благодарю вас, мистер президент, что вы согласились принять меня перед остальными.
- Я не ставил вас впереди остальных, Шилох. Я отодвинул остальных назад.
Это вызвало признательный смешок оценившего тонкий юмор человека.
Вэлкорт мог себе представить, как Шилох обсуждает вопрос о том, использовать ли обращение "президент" или "Сэм". Его дипломатическая выучка все-таки победила.
- Мистер президент, я не знаю, можете ли вы по достоинству оценить представившуюся нам возможность раз и навсегда разрешить коммунистический вопрос.
"Вот, дерьмо! - подумал Вэлкорт. - А я-то думал, что его люди могут предложить нам что-нибудь новенькое".
- Выкладывайте, Шилох.
- Вы, конечно, понимаете, что у них все еще есть агенты, даже здесь, в Вашингтоне.
- В наши дни иммунитет - это слово без его старых значений, - сказал Вэлкорт.
Бродерик хмыкнул и продолжил:
- Вы имеете в виду, что у нас тоже есть там люди, я же обращаюсь к другому аспекту ситуации. Советы и Соединенные Штаты представляют собой "шкуру леопарда", пятна которой - это незатронутые чумой общины. Сравнение относительной уязвимости этих населенных центров ясно показывает, что преимущество на нашей стороне.
- Это действительно так?
- Несомненно, сэр. У нас более разбросанные общины с меньшей численностью населения. Вы уловили мою мысль?
"Боже правый! Неужели он собирается вытащить на свет старую доктрину "первого удара"?"
- Мы обсуждали это с моим предшественником в течение некоторого времени. - Тон голоса Вэлкорта был сух. - Но вы, конечно, не...
- Не атомное оружие, сэр! Бактериологическое!
- И мы, конечно, свалим все на О'Нейла. - Голос Вэлкорта стал еще суше.
- Совершенно верно!
- А что общего имеют с этим советские агенты?
- Мы дадим им ложный след, и этот след докажет, что мы здесь ни при чем.
- И как же вы собираетесь заразить Советы?
- Птицы.
Вэлкорт подавил улыбку, покачав головой.
- Перелетные птицы, мистер президент, - сказал Бродерик. - Это именно то, что этот Безумец...
Вэлкорт больше не мог сдерживаться. Его всего затрясло от смеха.
- В чем дело, мистер президент?
- Сразу после того, как меня привели к присяге, Шилох, я позвонил премьеру, и у нас была получасовая беседа - уже принятые обязательства остаются в силе, какие новые варианты могут быть - и все такое прочее.
- Хороший ход, - сказал Бродерик. - Успокоит их подозрения. Кто был вашим переводчиком? - Он кашлянул, уяснив свою бестактность. - Простите, сэр.
- Да, мы говорили по-русски. Премьер считает, что у меня грузинский акцент. Он находит весьма полезным, что я могу говорить на его языке. Это сводит непонимание к минимуму.
- Тогда почему же вы только что смеялись?
- Премьеру было весьма неловко рассказывать мне о недавнем предложении его военных. Предоставляю вам самим угадать содержание этого предложения.
- Зараженные птицы?
Вэлкорт усмехнулся.
Бродерик наклонился вперед, его выражение лица стало напряженным.
- Сэр, вы знаете, что их слову нельзя верить никогда! Если они уже...
- Шилох! Советский Союз действует в своих собственных интересах. Так же будем поступать и мы. Их премьер - прагматист.
- Он лживый сукин сын, который...
- Хватит! Он, конечно, знает, что я не всегда был с ним полностью откровенен. Разве вы, Шилох, не сказали как-то, что в этом и заключается суть дипломатии - создание приемлемых решений из лжи?
- У вас хорошая память, сэр, однако коммунисты наверняка собираются устроить нам это. Мы не можем позволить себе расслабиться ни на...
- Шилох, ну пожалуйста! Я не нуждаюсь в лекциях об опасности коммунизма. Перед нами более непосредственная опасность, и до сих пор мы хорошо сотрудничали в поисках какого-либо пути предотвращения вымирания человечества.
- А что, если они найдут лекарство первыми?
- Некоторые из наших людей работают в их лабораториях, Шилох, а некоторые из их людей - у нас. Мы даже отправили Лепикова и Бекетта вместе в Англию. Связь открыта. Я сам разговаривал с Бекеттом на прошлой неделе, перед тем, как... В общем, мы поддерживаем связь. Конечно, каждый из нас слушает эти разговоры. Я не думаю, что это приведет нас к золотому веку, однако это обнадеживающий знак в мире, стоящем перед угрозой вымирания. И если существует преимущество от этого сотрудничества, преимущество, которое можно получить без компромисса в наших взаимных усилиях, я буду держаться за это преимущество.
- При всем моем уважении к вам, сэр, позвольте спросить: неужели вы полагаете, что у них нет исследовательских центров, которые они держат в секрете?
- При всем моем уважении к вам, Шилох, но неужели вы думаете, что у нас нет таких же центров?
Бродерик откинулся назад, сложил ладони и приставил их к губам.
Вэлкорт знал, кого представляет Бродерик - очень сильных и очень богатых людей, большая часть из которых - государственные чиновники и удалившиеся на пенсию с государственной службы люди, чья карьера основывалась на правиле "быть правым, когда ты не прав". В бюрократических кругах, как давно понял Вэлкорт, простой факт правоты вовсе не делал человека популярным, особенно если при этом кто-то из вышестоящих начальников оказывался неправым. Люди, добившиеся власти в этой среде, как заметил Вэлкорт, стремились работать "на прессу". Им хотелось больших заголовков, и чем драматичней они звучат, тем лучше. И простые ответы, не важно, что они впоследствии могут оказаться неправильными. Драма, в этом была вся суть, была для них самым мощным преимуществом в зале заседаний, особенно драма, представленная в самых сухих и аналитических терминах. На этом единственном принципе Бродерик сделал свою карьеру.
Вэлкорт сказал:
- Вы давно уже далеки от правительства, Шилох. Я знаю, что у вас есть важные контакты, но они могут не говорить вам всего, что знают.
- А вы говорите? - В голосе старого дипломата слышалось раздражение.
- Я придерживаюсь политики наращивания искренности - не совсем, но стремлюсь идти в этом направлений.