Дон Ромес ждал их в кресле за небольшим столом, в полной темноте, и Лирна поняла, что он здесь, только когда он щёлкнул выключателем и в камине медленно разгорелся огонь.
– Ночи здесь бывают холодными, – пояснил дон Ромес, и Тора кивнула.
Лирна с интересом разглядывала его, пока он, поднявшись с кресла, ковылял к камину, брал кочергу и шевелил поленья, заставляя их разгореться ярче. Она никогда не видела ардхонов, а рассказы Торы только добавляли таинственности. Но ничего особенного в доне Ромесе не было – сухой старик, не так уж и сильно отличающийся от людей.
– Люблю живой огонь, – пояснил дон Ромес. – Днём-то тепло, а вот ночами холодает. Пустынный климат, знаете.
Он поставил кочергу на место, неторопливо вернулся в кресло и жестом указал на два стула напротив стола. Тора снова молча кивнула и села. Лирне почудился какой-то звук за спиной, но если она слышала, то Тора уж точно, а виду не показала, поэтому Лирна тоже не стала оборачиваться, а послушно села на второй стул.
– А я, знаете, старик, – продолжил дон Ромес и облокотился на стол, подперев голову ладонью и добродушно глядя Торе в глаза. – То жарко, то холодно… Все эти перемены – это уже не для меня. У меня от них кости ломит.
– Никто не любит перемен, – наконец ответила Тора, – но таков уж мир.
Дон Ромес медленно покивал и похлопал ладонью по столу.
– Но оно ведь как бывает, – заговорил он. – Бывалыча женится кто, или, там, помрёт в свой черёд, или наоборот – народится кто новенький, так это оно и понятно, всё как заведено. Тсерта бывает вся как на подбор, а другой год чахлая, или кто за тсертанос недоглядит, наберёт бестолковых, те коренья-то и попортят. Сам-то я не из них, но столько лет рядом поживи. Я уж и сам её соберу получше любого, кому за это деньги платят.
Он довольно хмыкнул, снова покивал сам себе и продолжил:
– Всё как заведено. Разве ж кто оспаривает порядок вещей? Но бывает-то и такое, что проснёшься поутру, а порядок-то изменился. И вот тут-то кости и заломит. А потом-то ты ещё и раздумываешь: вот оно-то как теперь, да и не нравится, а может-то и попривыкнуть можно? А?
И он замолчал, всё так же добродушно глядя на Тору, склонив голову.
Тора не отвечала, только вежливо смотрела в ответ.
– А нельзя попривыкнуть-то, – негромко сказал дон Ромес. – Никак нельзя. Вот и сидишь, и раздумываешь, пока косточки-то ломит: а ну как нельзя-то нельзя, а и иначе не получится? Как бы хуже-то не сделать? Вот такие перемены-то бывают.
Тора медленно кивнула, не торопясь обвела комнату взглядом и ответила, снова посмотрев на дона Ромеса:
– Вопрос в том, а есть ли куда хуже?
– Всегда есть, куда хуже, – неожиданно резко ответил дон Ромес. – Я постарше тебя буду, можешь поверить.
Тора склонила голову, соглашаясь, и промолчала. Поленья в камине затрещали и выбросили столп искр, рассыпавшихся и затухших на полу. Дон Ромес снова похлопал ладонью по столу, смерил Тору взглядом и сказал:
– Джено говорит, вы хотите помочь.
– Джено говорит, вам нужна помощь, – ответила Тора.
– Джено, похоже, много говорит, – язвительно пробурчал дон Ромес. – А ты говоришь мало.
Он вздохнул.
– Джено мальчишка, мальчишки вечно видят, что хотят. Его мать натерпелась за последний месяц, он во что хочешь поверит. Но я-то с чего должен решить, что ты и этот ребёнок, что при тебе, сможете помочь нам?
Лирна смиренно проигнорировала «ребёнка», только терпеливо вздохнула. Тора поднялась, сделала шаг вперёд, встав вплотную к столу, и посмотрела на дона Ромеса сверху вниз, закрыв его своей тенью. Он откинулся на спинку кресла и задрал голову, чтобы смотреть ей в глаза.
– Джено сам не знает, почему верит нам, – сказала она. – Но он не ошибается.
Она откинула пончо с одного плеча, щёлкнула застёжкой поясной сумки, вынула из неё меч и положила его на стол перед доном Ромесом.
– Вот объяснение, – закончила она.
Дон Ромес медленно опустил голову и несколько секунд молча смотрел на меч.
– Вот это да, – сказал он наконец. – Милагрос, иди-ка сюда, ты не поверишь.
Лирна развернулась на стуле, Тора улыбнулась и отступила на шаг, тоже обернувшись.
– Дона Милагрос, – сказала она, когда женщина в чёрном вышла из тени. – Ну конечно.
Дона Милагрос, высокая и крепкая, с убранными в косу чёрными с проседью волосами и упрямым, жёстким лицом с пухлыми губами и крупным носом, прошла мимо неё и взглянула на меч.
– Что это? – спросила она дона Ромеса.
– Это, милая, – ответил дон Ромес, – световой меч джедая.
Дона Милагрос быстрым движением взяла меч и покрутила в руке.
– Осторожней, – предостерегла её Тора.
Дона Милагрос равнодушно бросила меч обратно на стол и обернулась к ней.
– Кто угодно может таскать с собой эту штуку, это не делает его джедаем, – презрительно сказала она. – Я и в детстве-то ни разу их не видела, только слышала, а теперь их и вовсе нет. Не факт даже, что эта штука работает.
Тора открыла было рот, чтобы ответить, но дёрнулась и инстинктивно отодвинула дону Милагрос в сторону, услышав, как зажужжал клинок светового меча. Дон Ромес радостно захихикал.
– А вот и работает, – сообщил он, тыкая мечом в потолок.
Лирна сдавленно хмыкнула. Дона Милагрос, брезгливо сбросив руку Торы со своего плеча, всё ещё с недоверием смотрела на меч. Дон Ромес продолжал радостно хихикать, поводя клинком в воздухе.
– Ох, – сказала Тора и прикрыла ладонью глаза.
Джено незаметно для себя задремал под усыпанным звёздами небом, привалившись к двери. Лирна по просьбе дона Ромеса подбросила поленьев в камин и уселась на циновку рядом, уступив стул доне Милагрос. Тора, вернув меч, от греха убрала его обратно в сумку на поясе. Дон Ромес достал бутылку домашнего вина и разлил по стаканам. Маленький бесшумный дроид на гусеничном ходу привёз буханку тёплого хлеба и что-то похожее на такой твёрдый сыр, что дон Ромес колол его ножом, как лёд.
Дона Милагрос завернулась в свою чёрную шаль, откинулась на спинку стула и потягивала вино. Лирна грызла каменный сыр. Дон Ромес постучал костяшками пальцев по столу и сказал:
– Это многое меняет.
Дона Милагрос взглянула на него.
– Джедай, – объяснил дон Ромес. – Джедай многое меняет, Милагрос. Я видел, на что они способны.
Дона Милагрос со стуком поставила стакан на стол и перевела взгляд на Тору.
– И чего хочет джедай взамен? – с вызовом спросила она.
– Джедая устроит правда о том, что здесь происходит, – спокойно ответила Тора и, пока дона Милагрос сверлила её взглядом своих карих глаз, подумала и добавила: – Ну и немного денег тоже не помешает, но для вас это будет мелочь. Нам нужны деньги только на еду и дорогу, лишнего мы не попросим.
– Хочешь правды? – прошипела дона Милагрос, выпрямившись на стуле.
– Милли… – ласково начал дон Ромес, но она остановила его резким жестом, взметнув бахромчатые крылья шали, словно гигантская чёрная птица, приготовившаяся нападать. Лирна замерла со стаканом разбавленного водой вина в руке, не потому, что испугалась, а потому что было что-то завораживающее в этой пылающей яростью женщине, гарпии со смоляными крыльями и белоснежным оскалом зубов, в звуке её хриплого голоса и взгляде её блестящих, как отмытые корни тсерты, глаз.
– Ты хочешь правды? – повторила она. – Правда в том, что человек в шляпе пришёл и убил хороших людей, и отобрал всё, что у нас было. Правда в том, что моя сестра чудом не погибла в огне. Спроси про правду у матери Джено, которая две недели назад пропала на сутки, а потом вернулась в разорванном платье и с тех пор не выходила из дома. Я считаю – ей повезло. Она жива. Мне тоже повезло. Знаешь, почему? Я жива, чтобы отомстить.