— Ты задумчив, тебя что-то тревожит?
— Да нет. Просто беспокоюсь, как бы поскорее…
— Нет, молчи! — Серегил в притворном ужасе распахивая свои серые глаза. — Ещё накличешь на нас беду.
Алек усмехнулся.
— Ладно. Надеюсь, Астеллус будет благосклонен к этому путешествию. Так лучше?
— Я бы не стал искушать судьбу.
— Ты же не веришь в судьбу.
Серегил в задумчивости уставился на стайку краснокрылых крачек, вьющихся впереди.
— Возможно теперь я начинаю думать иначе. Я очень много размышлял над тем, что произошло в Пленимаре.
— С этим покончено, тали, — тихо сказал Алек, взяв руку Серегила и поднеся её к губам — весьма смелый жест для северянина, особенно здесь, на палубе, где каждый мог их видеть.
— Я не о рабстве и унижениях, Алек. Прежде всего о том, как мы вообще там очутились. О человеке, с которым я был знаком пять десятков лет тому назад и который изменил весь ход моей жизни… А там, в доме Ихакобина, Илар оказывается в самом центре паутины, в котороую мы угодили.
Он снял с плеча Алека длинный волос Себранна.
— И опять этот сукин сын резко меняет мою судьбы, не находишь?
Он отдал волосок ветру.
— И твою тоже.
— Я тоже много думал про Илара. Когда ты впервые упомянул о нём, ты поклялся, что убьёшь его при первой же встрече. А в итоге ты вместо этого его пожалел.
Серегил опёрся локтями о борт и тяжко вздохнул.
— Всё ещё ревнуешь? Уж не считаешь ли ты меня слабаком оттого, что я его спас?
— Слабаком? Ну нет, ты проявил милосердие. Знаю, тали, я тогда был ужасно зол, но, оглядывясь назад, могу сказать, что я рад.
Серегил скептически поднял бровь.
— Так значит, ты больше уже не ревнуешь?
Теперь настал черед Алека уставиться на волны.
— К этому жалкому евнуху? К чему там ревновать?
— Помнится, ещё совсем недавно ты не был так философски настроен.
— Естественно, когда застал его пристающим к тебе с поцелуями возле ручья. Он предал меня точно так же, как и тебя. И это после того, как заставил меня довериться ему, пока я находился в доме Ихакобина.
— Но это всё было до того, как ты узнал правду. Что ты думал о нём, пока считал его «Кениром»?
Алек отвёл взгляд, вдруг почувствовав себя неловко. Если быть честным до конца, следовало признать, что тот ему нравился. Но только лишь потому, что Илар был добр к нему… казался единственным другом в том доме.
— И всё равно, он всё время лгал, — ответил Алек, упрямо отбрасывая ненужные мысли. — Как считаешь, он ещё жив?
— Всё может быть.
— А может быть он умер, вместе с Ихакобином и остальными, от песни Себранна. Он не мог далеко убежать.
Серегил задумчиво глянул вниз на Себранна.
— Быть может. Мы пока ещё не знаем какова сила воздействия Себранна. Как бы ни было, сомневаюсь, что мы снова увидим Илара. Да и шут бы с ним, тали.
Алек повернулся и глянул на берега.
Туман рассеивался и уже можно было рассмотреть линию зубчатых заснеженных горных вершин. Ашекские горы протянулись с севера вдоль всего Ауренена, опоясав тёмно-синее Осиатское море наподобие гигантского ожерелья.
Боктерса, фей’таст зеленых долин и пресных ручьёв, находилась далеко в горах, на западе. Сен’гаи Адзриэли и Мидри, длинные концы которых развевал сейчас ветер, были того же ярко-зелёного цвета.
— Итак, которая по счёту попытка? — Микам присоединился к ним, оказавшись возле борта.
— Третья, — отозвался Алек.
Микам усмехнулся:
— Три — счастливое число. Однако не помешало бы подстраховаться. Кинуть Астеллусу монетку через правое плечо, чтобы вернее достичь цели.
Алек выудил из своего кошелька сестерций и немного подержал его на ладони, любуясь игрой четкого рисунка в лучах солнца. Полумесяц с пятью исходящими лучами качал в колыбели пламя: Луна и огонь, Иллиор и Сакор, покровители Скалы и королевской семьи. Впервые он увидел такую вскоре после встречи с Серегилом и тот научил его одному фокусу.
Загадочно улыбнувшись, Алек вдруг ловко спрятал монетку, заставив её исчезнуть меж пальцами, а затем вытряхнул из руква, проведя по нему рукой.
Микам рассмеялся.
— Не удивительно, что тебе нет равных за игровым столом.
Алек кинул монетку через плечо и она шлёпнулась в воду.
Серегил достал из кошелька маленькое совиное пёрышко и пустил его по ветру.
— Удачи во тьме.
— И при свете дня, — тихо отозвался Алек.
Старый Моряк в этот раз был явно на их стороне. Они миновали несколько небольших штормов, и пару раз их осыпало внезапным градом, но ветер всё же всегда оставался попутным. Алеку нравились штормы, порывистый ветер, корабельная качка. Всё это было захватывающе. Но даже в ясные дни Осиат оставался слишком суровым и каждый вечер они были вынуждены подплывать поближе к берегу. Пока судно стояло на якоре Алек, Микам, и Серегил пели для корабельной команды или слушали чьи-нибудь небылицы и рассказы о давних несчастьях. Они коротали время за картами, играли в кости или бакши, и деньги так и курсировали между путешественниками и моряками. Серегилу особенно везло и однажды ночью он едва избежал кулаков, когда кто-то из матросов обвинил его в шулерстве, и когда — в кои-то веки — он, как раз не мухлевал.